Руководство производственного объединения «Маяк» уверено, что лицензия на переработку облученного ядерного топлива будет продлена

- Лицензия на переработку отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) была дана Производственному объединению «Маяк» и, в частности, заводу РТ-1 на год. Год заканчивается, готов ли комбинат к дальнейшей работе по получению лицензии на дальнейший период времени?

- Срок действия лицензии заканчивается 5 марта. К этому сроку будет проведена тщательная проверка выполнения тех мероприятий, которые намечены на этот год. Их выполнение является безусловным и обязательным условием продления лицензии. Комбинат «Маяк» выполняет все мероприятия по плану, поэтому у нас нет сомнений, что лицензия будет продлена и «Маяк» продолжит свою деятельность по переработке ОЯТ. Реализация мероприятий – дело долгое, рассчитанное не на один год, а примерно до 2008 года, и мы надеемся, что комплекс мероприятий будет выполнен и это приведет к прекращению сброса отходов в открытые водоемы.

- Немного поконкретнее. Что именно было запланировано на этот год?

- Это, прежде всего сокращение объема водопотребления, отсюда меньше воды, которая сбрасывается в Теченский каскад. Завершение строительства установки по переработке средне-активных растворов. В основном на этот год были подготовительные мероприятия. Но ведётся и большая работа по изменению статуса водоёмов. Нельзя предъявлять к замкнутым, специальным водоёмам, по сути дела внутренним, накопительным водоёмам предприятия, такие же требования, как к открытой географической сети.

- Сейчас зима, и, видимо, часть работ прекращена?

- Да нет, все работы ведутся круглогодично. И самые значимые – это подготовка к строительству очистных сооружений для хозяйственно-бытовых вод на промплощадке и ввод их в эксплуатацию, что приведет к прекращению сброса в каскад водоемов-накопителей. А что касается озера Карачай, то это цикл работ по прекращению сброса среднеактивных отходов. Намечен чёткий план осуществления этих мероприятий.

Засыпка же Карачая ведtтся непрерывно. Засыпка ведётся уже многие годы, но многое зависимост от гидрометеорологических условий. И главным критерием является стабильность уровня воды в озере Карачай. Мы не можем засыпать так, чтобы уровень начал подниматься. И не можем допустить, чтобы уровень опускался. Специальные мероприятия рассчитаны так, чтобы уровень был постоянным, а засыпка продолжалась.

Если наступит менее водный период, чем в последние годы, то мы будем форсировать эти работы. Более быстрыми темпами проводить сокращение площади акватории. И нет сегодня каких-либо препятствий к полной ликвидации этого водоёма, кроме погодных условий и наличия финансов.

- Насколько я понимаю, финансы придут от переработки ОЯТ?

- Так было всегда. Основную часть работ экологического направления мы всегда выполняли за счёт денег, которые зарабатывали, регенерируя облучённое топливо стран Восточной Европы. В основном это были Финляндия и Венгрия, а также Болгария, Словакия, Чехия. Сегодня мы не получаем в переработку топливо этих стран, следовательно не получаем и средства. Но, понимая важность задач экологического плана, стоящих перед «Маяком», мы тратим собственные средства. Мы обязаны это делать, потому что существование озера Карачай – это, естественно, ненормальное явление. Мы здесь живём, здесь жить нашим детям и внукам и мы обязаны завершить эту работу. И денег не жалеем, хотя с каждым годом делать это всё сложнее и сложнее, потому что доходы сокращаются.

- В двух информациях, которые прошли в средствах массовой информации, говорилось, что на Производственное объединение «Маяк» поступит отработавшее ядерное топливо из Московского научно-исследовательского института и бывших южных Союзных республик. Что вы ожидаете в настоящее время?

- Предыстория такова. Напомню, что Советский Союз в свое время построил исследовательские реакторы почти во всех столицах Союзных республик и странах Восточной Европы. Если посчитать, то получается в шестнадцати странах стоит около двадцати реакторов. На эти реакторы поставлялось топливо, изготовленное в Советском Союзе, а сейчас России. Часть этих научных центров закрыта, топливо там есть: свежее – ещё не использованное, и его надо обязательно вернуть в страну, поскольку оно изготовлено из высоко обогащенного урана, и в принципе может быть использовано для каких-либо неблаговидных целей.

- То есть при подготовке террористических актов…

- В принципе, да. Поэтому в рамках снижения опасности мы участвуем в этом, и разработали программу возвращения ядерного топлива в страну происхождения. Если это свежее топливо, оно «Маяка» не касается – оно поступает на те заводы, где его сделали. А вот если оно прошло стадию облучения, то надо вести переговоры в рамках тех поправок, которые внесла Государственная Дума, разрешающих ввоз подобного топлива на хранение и переработку. И, я думаю, будут заключены государственные договоры, они уже прорабатываются, в частности, ведется речь об Узбекистане – научном центре в поселке Улугбек.

Когда вес формальности будут завершены, когда подпишут документы и Министерство природных ресурсов, и Минэкономики, и Госатомнадзор, вот тогда мы будем осуществлять операцию.

Очень знакомую, отработанную операцию, которой занимаемся уже тридцать лет. Погрузим в спецэшелоны, привезём, поставим на хранение, и уж потом пустим на переработку. Мы занимаемся этим с 72-го года. Это штатная работа, причём, работа, которая на протяжении тридцати лет не привела ни к одной нештатной ситуации. Она хорошо отработана. Выполняется высоко квалифицированными специалистами. Это наша повседневная практика.

И не надо опасаться – мы сделаем всё как положено, как делали на протяжении десятилетий. И не ужасаться и рвать на себе волосы, как это делает лидер одной известной партии, который всё время проклинает депутатов, принявших законы, разрешающих ввоз ОЯТ. Я наоборот преклоняюсь перед мужеством депутатов, которые смогли поступить не в угоду возбуждённому обманутому общественному мнению, а в интересах государства. Не будь этих поправок, сегодня бы был проблематичен пуск реактора в Иране, на станции в Бушере, а это миллиарды долларов для России.

Министр Александр Румянцев заявил, что месяца через три Россия поставит свежее топливо в Иран. И МАГАТЭ не против – поставляйте – потому что одновременно с поставкой мы подпишем договор о возврате облучённого ядерного топлива. И оно не останется в Иране, а будет у нас – в ядерной стране, где есть технологии переработки.

Легитимность этой операции обусловлена теми поправками, которые приняли депутаты Государственной Думы, не испугавшись шельмования и, буквально, шантажа, устраиваемого некоторыми политическими деятелями, не буду называть фамилии. Ладно бы отстаивали свою точку зрения, но ведь происходит подмена понятий – всё время речь идёт о ввозе радиаактивных отходов. Российское законодательство запрещает ввозить радиаактивные отходы, и никто его нарушать не собирается – не ввозили и ввозить не будем. А вот топливо атомных реакторов, прошедшее облучение, как по российскому, так и по английскому и французскому законодательствам, не классифицируется как радиаактивные отходы. Из него не извлечены ценные компоненты. Содержащиеся в нём опасные компоненты, не обезврежены надлежащим образом, поэтому-то это не отходы, а ОЯТ, которое можно ввозить.

Только три страны в мире ею владеют – Франция, Великобритания и Россия. И мы можем оказать такую услугу, которую иные не могут оказать и заработать на этом деньги – не продавая нефть и газ – наши исчерпаемые ресурсы.

Наш разговор состоялся накануне выборов новой Государственной Думы. Я задал Евгению Георгиевичу вопрос, если бы он стал депутатом, то какие еще поправки внес в так называемые «ядерные законы», на что он ответил, что народные избранники прошлого созыва приняли хорошие и всеобъемлющие поправки. Вот только не пускают нас на рынок ОЯТ, и чтобы завоевать свое место под солнцем, придется поработать еще не один год.