Почему у нас не так? «Государев инспектор» против браконьера должен быть защищен оружием

Расстрелянного в упор браконьером охотинспектора Александра Минина похоронили с почестями, но если не изменится региональная практика инспекторской работы  в отдельно взятой челябинской губернии,  от новой трагедии зарекаться не приходится.

Ближайшие коллеги охотничьих инспекторов по охране от браконьерства  – областное госучреждение  «Особо охраняемые природные территории». В его «юрисдиции» – заказники, памятники природы, прочие места области, отличающиеся разнофакторной природной уникальностью. Функции у инспекторов–природоохранников даже шире, чем у охотничьих,  – на их «тропе войны»  и браконьеры-охотники, и порубщики лесов, и нелегальные туристы. Но при разной структурной принадлежности у всех региональных инспекторов, по сути, проблема одна: отсутствие реальной личной защиты. Эту тему, ставшую горячей в контексте гибели охотинспектора, мы обсуждали с директором ОГУ «ООПТ», заслуженным экологом РФ Александром Лагуновым.

– Александр Васильевич, начнем с вопроса – как часто возникают конфликтные ситуации в работе ваших инспекторов?

– Достаточно часто, особенно в летнее время, когда основные посетители наших охраняемых объектов, это туристы выходного дня.  Туризм их предполагает шашлык, алкогольные напитки, купание и костры, а также кучи мусора и даже порубленную зелень. При том, что нашими арендаторами некоторые побережья озер оборудованы для цивилизованного и безопасного отдыха. После составленных протоколов от «туристов» идут жалобы, в которых граждане огульно обвиняют инспекторов в надуманных грехах, лишь бы отвести от себя наказание за явное нарушение Закона.

Когда я пришел сюда три года назад, были и правильные нарекания на внешний вид сотрудников, но сейчас мы сумели обеспечить всех летней формой и наладили и выдачу зимней. Бесспорно, что в корпоративной форме, с именной бляхой инспектору гораздо комфортнее исполнять служебные обязанности, его визуальный статус повышается, и часть конфликтов гасится на корню.

В практику инспекторского состава также решили ввести видеорегистраторы, сейчас тестируем некоторые носимые модели и скоро отберем подходящие нам по специфике. Ежедневно у нас выходит на службу в разных уголках области 55 инспекторов, конечно, такое число гаджетов нам сразу не осилить, пока рассчитываем на 15 подарочных. И в летнем сезоне будем работать с ними в наиболее активных «диких» туристских местах, чтобы точно фиксировать нарушения и предотвращать необоснованные жалобы на инспекторов. Кроме того, видеорегистраторы,  безусловно, будут дисциплинировать и наших сотрудников.

– Какие правонарушения чаще всего фиксируются на ваших территориях?

– Мы провели анализ за последние три года и установили, что самый массовый вид правонарушений в особо охраняемых территориях – проезд под запрещающие знаки. Поясню: в Положении о региональных заказниках и памятниках природы записано, что они существуют без изъятия объектов хозяйственной деятельности, а, значит, на территориях работают и фермеры, и производственники, и арендаторы. Вот они имеют право проезда по дорогам общего пользования, мы препятствий никогда не чиним. Всем остальным – полный запрет.

Еще наш функционал – наблюдение за тем, чтобы в пожароопасный период не работали с огнем, а порубочные остатки сжигались в зимнее время. Важная тема – запрет вырубки леса в местах глухариных и тетеревиных токов, скопления животных и произрастания редких растений и так далее.

– Александр Васильевич,  с покушениями на флору понятно,  а что с охраной фауны на ваших территориях? Охотничье браконьерство  наиболее опасная вещь  и для животных, и для инспекторов, так как человек,  уже преступивший Закон отстрелом в запрещенное время или перебором лицензионного разрешения, или даже добычей запрещенных к отстрелу животных,  будет иногда защищаться до предела…

– Я сегодня утром разговаривал с нашими сотрудниками из разных участков и  задавал вопрос насчет выявляемости случаев браконьерства,  так вот, практически все сошлись во мнении, что количество зафиксированных эпизодов у нас около… 10%.  При технически возможной частоте рейдов, при текущем количественном инспекторском составе выявляемость вот такая.

– Видимо, по данным параметрам (количество техники и людей) – это на пределе возможностей?

– А если еще учесть, что значительная часть автомобильного парка у нас 2005 года выпуска, типа «УАЗик–«буханка»… Что он против джипов и полноприводных иномарок – понятно любому, проигрыш в мобильности реальный. Ремонт такой техники бесполезен. У нас, к сожалению, «аховое» положение со снегоходами, в этом году чуть было не сорвали обязательные  для нас учеты  животных, этоежегодный мониторинг плотности охотничье-промысловых видов.  Очень сложный этот вопрос техобеспечения…

– Обеспечения хоть и региональной, но государственной по сути бюджетной структуры…

– Проблем в области, конечно, немало,  всё надо решать, но нас снабжают, видимо, по остаточному принципу. До этого года мы жили на бюджете 2009 года, который был очень урезан после кризиса. Но в этом году финансирование нам увеличили на 5 миллионов, которые, к сожалению, нельзя использовать по статье 310 на закупку новой техники.  Да, мы казенное учреждение, и всё, что зарабатываем, уходит в бюджет области. Да, через некоторое время мы можем возвращать энную сумму, оформив кучу бумаг, но опять же, нам деньги  возвращают не на те статьи, которые нам оперативно необходимы.

– Представилась сюрреалистичная картина:  инспекторы на лыжах вдогонку за джипами и снегоходами нарушителей…

– На лыжах, бывает, выходят в рейд, а так обычно на своих личных снегоходах, либо выпрошенных  у соседей, в охотхозяйствах, у добросердных фермеров…  Вот история:  этой зимой снег не очень глубокий, а в прошлом году  высота снежного покрова была выше 70 см, такой снег критичен уже даже и для лося, не то, что для нежной косули.  Их, увязших в снегу,  легко догоняют волки, поэтому для спасения надо прокладывать дороги, чтобы косули смогли выходить из леса к местам подкормки. И что наши инспекторы делали? Они договаривались с местными жителями, – люди у нас отзывчивые, спасибо им, – и сельчане  на своей технике всю зиму прокладывали дороги, разгребали снег, подкармливали животных.

Вы спрашивали,  когда фиксируется период наибольшего браконьерства? Первого  января закончилась лицензионная охота на лосей и косуль, а на кабана продолжается до конца  февраля, И даже полное окончание сезона охоты не остановит людей, если они целенаправленно вышли в поля или сели на снегоход  с зачехленным ружьем. Вот что печально.

– Вернемся к теме безопасности в работе инспекторов, как часто бывает физическое сопротивление браконьеров?

– Когда идет незаконная охота или охота с нарушениями, даже на территории охотхозяйства – это уже конфликтная ситуация. И тут очень многое зависит от подготовки, в том числе психологической, охотинспектора. Понятно, что он обязан представиться, показать удостоверение, попросить документы. А «человек с ружьем» должен иметь разрешение на оружие и охотничий билет. И если он браконьерит, он при любом раскладе будет конфликтовать с инспектором и сопротивляться, вплоть до физического нападения.

По нескольку случаев в год бывает, когда инспекторов пытаются сбить машиной. Были наезды на снегоходах, другие попытки сопротивления. А наш инспектор даже не может изъять оружие, – вот на него ствол направляют, а он вооружен только «именем Закона». Мы не имеем права производить досмотр транспорта даже явного браконьера: представляете, мы может только осмотреть авто, и то с согласия владельца. А он  откажется, и – всё. Другое дело, когда в рейд вместе с инспектором приглашаются полицейские, тогда есть возможность и досмотра транспорта, и изъятия оружия  и  трофеев. Но это нечасто, у полиции и своих забот хватает.

– Однако с позиции  гражданской нельзя мириться с низкой эффективностью борьбы с браконьерством вот по таким причинам?

– Несколько лет назад, когда при губернаторе организовали совет по экологии, была сделана,  к сожалению, безрезультативная попытка усилить эффективность борьбы с браконьерством: на одном из заседаний совета прозвучало предложение о создании  экологической полиции. Предложение не прошло: при существующем сегодня законодательстве создать такую контролирующую структуру в правовом поле объективно невозможно.

– Александр Васильевич, а как  охраняются подобные территории в других странах? Наверняка есть интересный опыт?

–  Вот знаменитые северо-американские рейнджеры (в США –работники государственной природоохранной службы, лесничие – Л.К.), они проходят обучение вместе с американскими полицейскими – это обязательное условие. И вооружают их наравне с полицейскими,и права применения этих спецсредств у них абсолютно одинаковые. Поскольку я целенаправленно занимаюсь вопросами охраны природы, в том числе прикладными,  то неоднократно встречался  на разных мероприятиях с американскими коллегами, так вот, у них проблем (как у наших) нет.

С другой стороны, посмотрим  практику в странах западной Европы. Там инспекторы – сотрудники охраняемых территорий, как правило, это национальные парки, – вообще не вооружены. Они выписывают штрафы совершенно спокойно, без всяких осложнений и при  беспрекословном подчинении нарушителя.

Почему? Потому что в законопослушных Германии, Франции, Швейцарии, Австрии и далее невозможно представить, чтобы кто-то что-то нарушил: если есть запретительный баннер, висит оградительная лента или даже маленькая табличка «нельзя» – так и будет, никто шагом не заступит на охранную территорию.

Наш менталитет, к сожалению, в плане охраны природы ужасен. Поэтому испоганенная надписями и мусором Игнатьевская пещера была закрыта на реставрацию, и похоже, надолго.

– Наверное, поэтому, сравнивая ваши примеры, склоняюсь к тому, что в России подошли бы параметры службы рейнджеров…  Просто «именем Закона» у нас чревато защищать Закон.

– Это из истории – прекрасно понимали во времена СССР, при социализме, когда у охотинспектора было служебное оружие, как правило, короткоствольный пистолет и карабин.

К ТЕМЕ:

Оказалось, не все так плохо и в наше время, вот закон № 33 ФЗ "Об особо охраняемых природных территориях", статья 34-ая которого в части обеспечения безопасности госинспекторов декларирует: «Государственные инспекторы имеют право при исполнении служебных обязанностей применять специальные средства – наручники, резиновые палки, слезоточивый газ, устройства для принудительной остановки транспорта, служебных собак. Государственным инспекторам при осуществлении возложенных на них задач и при исполнении служебных обязанностей разрешены хранение, ношение и применение служебного огнестрельного оружия. Государственные инспекторы обеспечиваются бронежилетами и другими средствами индивидуальной защиты».

– Так все же значит – Закон России защищает здоровье и жизнь своих госинспекторов?

– Защищает декларативно, по крайней мере, у нас в области. Если б на погибшем охотинспекторе был бронежилет, он был вооружен и таким образом защищен и «очень опасен» для браконьера, тогда перевес был бы действительно на стороне Закона, и замечательный человек был бы жив.