Юрий Шинкаренко: Субкультура успевает там, где опаздывает школа

«Лето – разгул молодёжных субкультур. Подростки заняты не только теми делами, что предлагают им официальные, «проверенные» социализаторы (школы, пионерлагеря, спортивные секции, кружки Домов культуры и т.д.). Они зачастую устремляются с головой туда, где социализация идёт по субкультурному типу».  Это отрывок из новой книги «Жужжите всем о васильках!». Ее автор - Юрий Шинкаренко, уральский публицист, литератор, руководитель Детско-молодёжной общественной организации юных корреспондентов Свердловской области, автор проекта «Энциклопедия юношеских субкультур Урала». На основании долговременного и обстоятельного общения с подростками он выпустил несколько публицистических книг: «На дне сыроежки ломаются» (2017), «Жжужжите всем о васильках!» (2018). А еще – он мой однокурсник по журфаку в Уральском университете, сосед по комнате в общежитии. Поэтому, хоть давно не виделись, мы с ним на «ты». Пользуясь случаем – а это День защиты детей и выход в свет новой Юриной книги - решил поговорить с ним на актуальную и неведанную для многих взрослых тему – про субкультуру подростков.

–  В какие годы появилась субкультура и что это было сначала?

–  О, издалека решил… Тогда терпи. Она была всегда. Всегда была какая-то общая культура, даже в дописьменные времена (пракультура, археокультура, палеокультура и т.д.), а под этой тонкой пленкой – какие-то социокультурные «уплотнения», иногда значительно отличающиеся друг от друга. Ну вот палеокультура (она началась с «изобретения» металлургии и длилась вплоть до позднего средневековья) вобрала в себя весь предыдущий опыт человечества, все магические и мифологические представления древних о мире. И на этой основе начала создавать своё, новое. Недавно мы с юными туристами-краеведами ездили на велосипедах в Ишкининские горы (это Оренбургская область).  Во времена поздней бронзы здесь обитало индо-иранское племя, ишкининская, как говорят археологи, палеопопуляция.  Древние рудокопы здесь добывали медную руду и выплавляли из нее медь. И вот мы стоим у борта древнего карьера и пытаемся представить, как они здесь жили и работали. А у подошвы гор течёт речка Сухая Губерля. А за ней – степное Саринское плато. И на краю этого плато, за рекой, –  древний некрополь, там древние горняки хоронили своих мертвых. «Почему за рекой?» –  спрашиваю я ребят. И они почти сразу отвечают: «Это как с Летой – рекой забвения, она символизирует быстротекучесть времени, смену одного поколения за другим… А ещё – отгораживает от живых мир мёртвых!». «Ну, а почему это палеокладбище находится на западе от поселения и древних медных варниц?». Ребята тут же ориентируются: «Потому что там «страна мертвых», думали древние, ведь именно туда, на запад,  уходит солнце, когда «умирает» на ночь».

– Культура древнего мира более-менее образованным современным ребятам понятна?

 – Да, в общих чертах. То, что за границей письменной культуры было «общим», никуда не исчезло и, в целом, понятно.  А отдельные социокультурные «уплотнения»  –  там уже больше загадок… В одной из древних могил близ Ишкинино археолог В. Ткачев обнаружил каменную антропоморфную фигуру. Возле нее – орудия труда горняка. Что это был за ритуал, как он выглядел, почему нужно было зарывать антропоморфное изваяние? – теперь об этом можно только догадываться. Хотя именно здесь – утерянное ныне содержание духовной жизни именно этого, ишкининского, племени.  Субкультура рудокопов, если хотите.

С современными ребячьими автономными социокультурными образованиями – такая же картина, только теперь мы называем эти «уплотнения» молодежными субкультурами. Должно было пройти очень много веков, прежде чем молодежь, в силу удлинившегося периода социализации, стала обособленной социальной группой. Потом нужен был молодежный взрыв на Западе в 60-е годы прошлого века, чтобы социологи наконец обратили внимание на молодых, начали изучать их культуру, особенности их «популяции». Так начала развиваться молодежная социология, формируя свои термины, свой дискурс.  Теперь, с новым знанием, мы можем заглянуть в любой уголок мира, в любую эпоху – и там, где  в силу каких-либо социализирующих причин молодёжь собрана вместе (Спарта, Школа софистов в Афинах, Детские крестовые походы и т.д.) – там мы увидим всё, что можно охарактеризовать современными поколениеведческими терминами: молодёжная субкультура, «пороговые» ритуалы, субкультурные практики, конфигурации таких практик, субкультура в модусах локального и глобального, «оплотизация», сленг субкультуры… Я не буду останавливаться на расшифровке этих понятий. Кому интересно – отсылаю к статье в научном методическом журнале «Мир психологии»   – «В один день выстроенное» (2018, №1).  

– А в книгах «На дне сыроежки ломаются» и «Жужжите всем о васильках!» об этом тоже есть?

– Да, в обеих книжках, о которых ты говоришь, тоже есть научно-исторические экскурсы. Вот удивятся некоторые сегодняшние борцы с молодёжной субкультурой, когда узнают, что одно из самых  ярких описаний этого явления принадлежит… отцу церкви Григорию Богослову, IV век). Отсылаю всех к ессе в сборнике «Жужжите всем о васильках!».

– Как ты стал заниматься субкультурой, что было катализатором?

– Как ты помнишь, я со студенческих лет занимался с подростками. А это неизбежно заставляет погружаться в миры субкультур. Ведь большинство подростков – там. Для них субкультуры – способ реализовать свои жизненно важные потребности. Школа консервативна, она не успевает за этими подростковыми потребностями. А субкультуры успевают. Там не нужны отчеты, там не нужно утверждать никаких планов. Допустим, в  наш рациональный век подростку не хватает эмоций. И субкультура эмо – тут как тут. Она оперирует с эмоциями в чистом виде. Там можно смеяться, можно беспричинно плакать – и это только приветствуется. Точно так же и с другими субкультурами – их практики помогают подросткам достичь какой-то важной цели, реализовать какую-то жгучую потребность. Где-то это делается легальными методами, где-то нет, где-то это безопасно, где-то не совсем. Но смысл ясен. Субкультура первой показывает школьным социализатором и родителям, чего не хватает их детям и воспитанникам. И заставляет думать, как новые подростковые потребности реализовать в рамках официальной, общей  социализации. 

– Какая субкультура сейчас самая распространенная и почему?

 – Вся беда в том, что сегодня практически все исследования молодёжной культуры свернуты. Отдельные политики видят в этой культуре «проводника западных ценностей». Опыт нашей организации (Детско-молодежная общественная организация юных корреспондентов Свердловской области), которая практически все первое десятилетие XXI века мониторила юношеские субкультуры на Урале и издавала для педагогов и молодежных лидеров сборники по  результатам мониторинга, сегодня не востребован. Последнее, что мы сделали совместно с Департаментом молодежной политики Свердловской области, – провели исследование по патриотическим практикам в различных молодежных субкультурах. Как представляют себе патриотизм панки и рокеры, эмо, хипстеры, килджои, слэмеры, кей-поперы, футбольные фанаты и  и т.д. Очень познавательная получилась картина. И на этом пока точка. Сегодня всё – на плечах отдельных энтузиастов, которых можно по пальцам пересчитать. Такие исследования  проводишь на свой страх и риск, без всякого финансирования. В Гайском городском округе Оренбургской области мы с юными журналистами провели небольшой социологический опрос «Симпатии и антипатии подростков в отношении юношеских субкультур». То есть речь велась не о включенности молодых в субкультуру, а лишь о симпатиях. Но в какой-то мере это ответ на твой вопрос.  На пьедестале почета – трейсеры (паркур), рэперы, анимешники…  Больше всего не нравятся – гопники, эмокиды и опять же анимешники…  Повторяюсь, это ситуация для маленького южноуральского городка. В уральских мегаполисах расклад, скорее всего, будет другой. Но среди лидеров обязательно будут рэперы. Эта субкультура отвечает многим потребностям сегодняшнего подростка. Она реализует жажду творчества. И одновременно необходимость репрезентовать собственный внутренний мир. Занимаясь читкой, произнося перед публикой «текстА» – юный рэпер в этой практике объединяет и своеобразную исповедь, и как бы разговор по телефону доверия, и презентацию   своих внутренних страхов,  и долговременное планирование собственной жизненной стратегии, и НЛП-практики,  и мечтания об успехе и крутых гонорарах. Ещё одна субкультура, которая непременно попадет в топ-списки – АУЕ-сообщества (АУЕ – «арестантско-уркаганское единство»). Пусть не смущает вас, что юные гайчане её не отметили. Отметили. Только суеверно не стали называть впрямую, обозначив как «гопники».

– А что АУЕ – действительно опасная субкультура? 

 – АУЕ строится на тех же принципах социализации, которые поддерживались когда-то в первобытных обществах. Это магические ритуалы и система табу. Проводниками такой социализации являются криминализированные личности. И надо сказать, они виртуозно используют опыт, накопленный тысячелетиями. Здесь, наверное, не место глубоко погружаться в АУЕ-субкультуру, но я попытаюсь вычленить самое основное, чтобы было понятно… Один из методов воздействия на подростка здесь: стигматизация. В АУЕ-культуре есть понятия «порядочный» и «непорядочный». Они заимствованы от уголовников. Словом «непорядочный» ауешники    обозначают тех, кто нарушил достаточно обширный ряд неписанных правил поведения и ценностных норм. Например, «непорядочным» считается тот, кто пишет заявление в полицию, выступает в качестве свидетеля. Смысл табу понятен: ауешники, заклеймив нарушителя, предупреждают остальных: не надо так делать. Еще одно правило: не переходить из компании в компанию, из группы в группу. Тех, кто меняет своё сообщество, называют «фронтовиком», то есть меняющим линию фронта. «Фронтовиков» тоже относят к «непорядочным». Почему? В чём смысл запрета? Да в том, что очень часто такие компании группируются вокруг криминальных интересов (ночью пройтись по парковкам и утащить аккумуляторы, банчить – торговать наркотиками и т.п.). Понятно, что «измена» таких криминальных друзей грозит вынесением криминальных тайн за пределы компании. Поэтому и запрет. Стигма «непорядочный» имеет серьезные последствия. Если кого-то объявили «непорядочным» – информация об этом доводится до широкого круга подростков, через социальные сети и граффити на улицах, через устные разговоры. С «непорядочным» перестают общаться, он теперь изгой, с ним можно поступать так, как не поступишь с другими подростков. Можно оскорблять, требовать денег, в отдельных случах дело доходит до насилия… Особенность АУЕ в том, что этот меч занесен над каждым. Одно из правил гласит: парни  не должны заниматься… онанизмом. То есть эта субкультура, как и инициационная культура первобытного общества, смело вторгается в сферу сексуального становления. Она, простите за выражение,   берет подростка за… причинное место и устанавливает над ним супер-контроль. Она  контролирует  довлеющий над каждым «принцип удовольствия»,  используя  этот контроль в своих целях. Рукоблудие – «грех» всеобщий, из этого понятно, что любой подросток в любой момент может стать «непорядочным»…  Было бы желание у его «кураторов» (старших) заметить «нарушение правил».

– Правильно, что пытаются запретить  эту субкультуру, упоминание о ней?

– Ну и что? Ну, запретят. Только вглубь загонят болезнь.  Носители этой субкультуры станут   еще более скрытными. К тому же, такие запреты касаются в первую очередь журналистов, социологов. Ну, перестанем мы изучать эту субкультуру и публично  представлять аналитический материал педагогам и родителям? Что – лучше станет? АУЕ исчезнет? Никуда оно (это «единство») не исчезнет. Исчезнет актуальный мониторинг этой субкультуры и ей подобных.  И родители,  перестанут получать оперативный анализ быстроменяющегося субкультурного поля.

И еще один фрагмент из уже упоминавшейся книги про «васильки».

«Представители субкультур делятся на два больших лагеря. В одном лагере не возражают, если их фотографируют. В другом – категорически против наведённого со стороны фотообъектива.

И, по-моему, даже фотоаппарата не надо расчехлять, чтобы понять, кто к какому лагерю принадлежит…».

На фото Юрий Шинкаренко с панками Берлина.