Яндекс.Метрика
  • Интервью

Мария Мочалова: «В Челябинске старые здания и современную архитектуру можно гармонизировать»

Фото Мария Мочалова: «В Челябинске старые здания и современную архитектуру можно гармонизировать»

14 октября заслуженному архитектору России Марии Петровне Мочаловой исполнилось 85 лет. В Челябинск она приехала 60 лет назад и стала одним из первых архитекторов с высшим образованием, которые работали над обликом нашего города. Перед глазами Марии Петровны прошел архитектурный рост Челябинска, начиная с послевоенных лет и заканчивая современной архитектурой. Не все, по ее мнению, в этой сфере сегодня заслуживает уважения, но и в годы ее молодости, когда при ее же участии Челябинск только начал превращаться из барачного города в мегаполис, со многим приходилось бороться. И эта борьба не всегда завершалась для архитекторов тех времен победой.

Накануне своего юбилея Мария Петровна Мочалова рассказала корреспонденту "Урал-пресс-информ" о том, как уничтожалась историческая застройка Челябинска и о том, как халатно сегодня относятся к зданиям середины 20 века.

- Мария Петровна, вы потомственный архитектор?

- Нет, если бы я пошла по линии предков, то мне бы надо было выбрать артистическую карьеру. Но мой папа был строителем и делал бесконечное количество проектов, причем так заманчиво и с акварелью. Когда он выезжал с заданиями по сельским районам – а ездил он обычно на велосипеде – он всегда с собой брал альбом и краски. И делал там маленькие наброски, этюдики. И это умение передалось мне. И не то, чтобы я как-то заранее это планировала, но после школы – а родом я из Спаска, из Рязанской области – поступила в Московский архитектурный институт.

- Так вы работали в Москве?

- Нет, мы с мужем Борисом Петровым, тоже архитектором, с которым мы вместе учились, сразу уехали в Челябинск, где в то время дипломированных архитекторов практически не было. Были только со средним архитектурным образованием Константин Дмитриевич Евтеев и Теодор Мартинович Эрвальд. Это был 1947 год, послевоенное время, и городу очень не хватало архитекторов. Поэтому еще в Москве ныне известный архитектор Евгений Александров уверял нас, что, оказавшись в Челябинске, мы будем довольно самостоятельны, сможем размахнуться. И это действительно удалось.

- Расскажите, какой была послевоенная архитектура в Челябинске?

- В какой-то степени, может быть, эклектичной. Был и классицизм, и немножко барокко. Много было архитектуры деревянной, с глухой резьбой. Сегодня она сохранена лишь частично. Основное внимание уделялось, конечно, жилищному строительству, оно после войны было важнее, ведь было очень много эвакуированных, многие люди жили в бараках, землянках. Так что нужно было очень много строить.

- А сколько тогда было архитекторов, которые трудились над обликом нашего города?

- В Челябинске была только одна контора, "Челябгорпроект" – нынешний "Челябинскгражданпроект". В ней было всего два архитектора, и вместе со мной и мужем еще приехало человек пять. А сегодня так много архитекторов и проектных организаций.

- Разве это плохо?

- Это плохо только с точки зрения руководства, порядка, а в остальном – очень хорошо, что появилось много разных направлений и взглядов на одни и те же вещи.

- Мария Петровна, какие здания в Челябинске созданы по вашим проектам?

- Наверно, мой самый весомый проект – публичная библиотека. Она проектировалась и строилась 10 лет: с 1953-го по 1963-й. Над этим проектом мы с моим мужем Борисом работали вдвоем. И она получилась у нас, не хочу хвалиться, очень гармоничной и в массах, и в деталях. Этими приемами она серьезна, сильна, то есть она не остается одиночкой, а подчиняет себе окружающее пространство и облагораживает его.

А первое задание, которые мы получили, приехав совсем молодыми в Челябинск, это проектирование хлебных возочков. Раньше ведь хлеб по магазинам развозили на лошадях, и возочки нужно было сделать более привлекательными. Еще одно задание, одно из первых, мы выполняли с архитектором Федором Серебровским: работали над интерьерами клуба ТЭЦ. Была также работа над созданием чугунных оград, начиная от низеньких газонных и заканчивая особо высокими.

В кинотеатре Родина делала вестибюль. Железнодорожный техникум по улице Цвиллинга сделан по моему проекту. Кстати, проектировался он со скульптурами, венчающими угловую часть здания, но я отказалась от них, так как рядом Федор Серебровский проектировал ДК ЖД. Техникум по массе и так был больше дворца, а дворец, все-таки должен превалировать.

- А по жилым домам какие были ваши проекты?

- Об этом даже говорить не хочется. Ведь у меня и сегодня возникают проблемы по поводу моих прежних проектов. Это горе мое, из-за которого я даже чувствую себя неважно и плохо сплю по ночам. Ведь когда проектируется и строится здание, преодолевается масса трудностей. И, наконец, все преодолено и здание стоит. Это как рожденный тобой ребенок. Вот, например, дом номер 27 на углу Тимирязева и Пушкина, построенный по моему проекту. Его стиль – что-то такое помпезное, потому что победа в войне наполняла нас достоинством, чувством гордости, верой в свои силы, уверенностью. И это отражалось в архитектуре, хотелось что-то такое представительное сделать и оптимистическое.

А сегодня с этим домом что-то жуткое творится. У меня там был запроектирован прекрасный фриз, который сегодня уничтожили, и это – самая большая утрата. 400 квадратных метров сверху на фасаде здания занимал цветной фриз из графита. Я запроектировала его, потому что хотелось, чтобы здание было представительным. Это северная сторона дома, никакой игры светотени здесь быть не могло, поэтому здесь надо было работать цветом. Это был такой возрожденческий прием и это действительно было прекрасно.

Однажды я совершенно неожиданно, через много лет после того, как здание было построено, из окна кинотеатра имени Пушкина увидела этот фасад и залюбовалась.

- А что с ним сегодня случилось?

- Это все забелили. Здание нужно было подремонтировать, для чего наняли группу, которая дешевле всех выполняла эти работы. Конечно, подрядчики реставрацию с графита сделать даже не пытались, работа эта очень кропотливая. И всю эту красоту просто замазали.

Но на этом несчастья этого дома не закончились. По моему проекту хозяйственные входы в магазин этого дома находятся со двора, там же и производится отгрузка. А сегодня организовали загрузку с внешней стороны здания. И без моего согласия там уже установили навес и лестницу.

- Так изменения с вами должны согласовывать?

- Конечно, ведь это мой проект. Только пришли ко мне, почему-то, только теперь, когда все уже сделано, когда такую утрату допустили огромную. Пришли за моим согласием, а я сказала "нет" и ничего не подписала.

- И на счет фриза тоже у вас разрешения не спрашивали?

- Не спросили, и я очень жалею, что не подала на них в суд, хотя такие намерения у меня были.

- Мария Петровна, современные архитекторы говорят, что раньше, 30-35 лет назад, эта профессия была более почетной. Почему?

- Действительно, роль архитектора была довольно весомой и я, например, не чувствовала бесполезными свои выходы на объект, очень скурпулезно и обязательно вела журнал авторского надзора. В публичной библиотеке, помню, неожиданно было обнаружено, что не сделана вентиляция: вентиляционные решетки стоят, а за ними – стена. Грубейшее нарушение! Но достаточно было мне, архитектору, обнаружить его, как ошибка была исправлена.

В то время существовал отдел по охране памятников, возглавляемый Марией Яковлевной Иванцовой, где рассматривались журналы с записями архитекторов, а потом, если требовалась, авторам оказывалась помощь в борьбе с застройщиками.

То есть архитектор в то время следил за объектом не только на бумаге, но и при строительстве. Сегодня, боюсь, ситуация далеко не та, но я до сих пор убеждена, что все зависит от самого архитектора, от его инициативы и настойчивости.

- Мария Петровна, как вам здания, которые строятся в Челябинске сегодня?

- Я вижу, что за ансамблевостью как-то заботы мало. Московский архитектурный, где я училась, воспитал нас так, что создание проекта – это не создание экспозиции, где здание как насекомое на булавочке приколото. Во всяком случае в нашей работе немало было какой-то с точки зрения постороннего лишней работы и не обязательно она оплачивалась. И бескорыстия действительно у нас было не отнять. Когда мы проектировали здания, мы делали развертки: то есть застройку справа, слева и как с ней уживается проектируемый дом, насколько гармонирует и насколько прочна эта гармония. Забота об этом должна быть обязательно, но сегодня так мало кто работает. Перспектива, развертка, она же не оплачивается, оплачивается только фасад, план. Сегодня никто не сидит ночами над тем, что не оплачивается, а мы, помню, сидели.

Еще оформительская линия в современной архитектуре какая-то слишком большая, она архитектуру забивает. Не знаю, к чему в конце концов приведет эта безудержность. Натворят сейчас бед, пока не придет какой-нибудь городской архитектор вроде Ивана Чернядева, который был при нас. Ведь он за свою работу расплачивался буквально инфарктами.

- Скажите, как в ваше время архитекторы согласовывали свои проекты?

- Согласование проходило только в Москве. Сегодня архитекторы проходят согласование в главархитектуре при городской администрации и жалуются, что процесс этот очень долгий. А нам тогда, молодым начинающим архитекторам приходилось с каждым проектом отправляться в Москву. Я тогда еще банты в волосах носила. И согласование давалось нелегко, были и слезы в одном кабинете.

- Мария Петровна, в прошлом году вы ушли из ЮУрГУ, где были преподавателем. Расскажите об этом периоде вашей жизни и о том, насколько сильна челябинская высшая школа архитектуры?

- Я ушла в университет в 1952 году, но продолжала проектировать. Например, в 1993 году мы с Борисом готовили проект расширения публичной библиотеки. Но на проект этот руководство начхало, и сейчас никто даже не знает, где тот проект. Я неплохой акварелист и каждый подрамник в проекте был исполнен китайской тушью в акварельной технике. То есть каждый подрамник был художественным произведением. И я не знаю, какие горшки теперь и где закрывают этими подрамниками. В библиотеке их нет, в архиве Гражданпроекта – тоже.

А в ЮУрГУ я преподавала на инженерно-строительном факультете начертательную геометрию и на архитектурном факультете – рисунок и живопись.

К моему мнению на факультете прислушивались, все-таки я заслуженный архитектор России. А среди женщин это звание редко встречается. В Челябинской области только я и Ирина Рожкова, главный архитектор Магнитогорска, имеем звание заслуженного.
Что касается образования, я убеждена, что у архитектора в первую очередь должен быть вкус воспитан. Из под его руки никакая безвкусица выйти не может, он просто отвернется от этого. А сегодня этот вкус не прививают в современной высшей школе. Студентов портит компьютер. Ведь главная воспитывающая архитектора часть – это работа акварелью, графическая часть проектирования. Это рукотворные работы, которые воспитывают вкус, позволяют вооружиться. Но студенты сегодня работают не руками, а за компьютером. Без техники, конечно, сегодня обойтись нельзя, но не стоит за нее садиться сразу, это не прививает студентам-архитекторам вкус.

- Известно, что вы автор нескольких книг по архитектуре...

- Да я выпустила две книги: одну по архитектуре Челябинской области, вторую – о деревянном зодчестве старого Челябинска. В моей жизни, работе, огромное место заняла борьба за охрану старой архитектуры Челябинска. Она очень интересная, очень ценная. Она необыкновенно украшает Челябинск. И вот лоб разбила, доказывая секретарю обкома Беспалову и Вячеславу Тарасову необходимость ее сохранения. Ведь можно великолепно сгармонизировать старые здания и современную архитектуру.

- Но ведь существует архитектурно-историческая среда, которую сегодня охраняют.

- Да, но уничтожили-то больше половины! Я даже чувствовала себя каким-то преступным наводчиком, когда писала о том, как у нас уничтожаются старинные здания. Я могла бы углубиться в эту тему, взяться за диссертацию, но решила написать книгу. Думала, прочтут ее те "дубы", которые власть имеют, и начнут поддерживать, и нам удастся спасти деревянную архитектуру. Да не вышло.

И это горе всех архитекторов моего времени. Это то, от чего мы стареем. Я не знаю, как объяснить этим людям, что они соучастники чуть ли не убийства. Архитекторы должны защищать свои проекты, свои идеи. Вот мой муж Борис Петров, как-то получил задание на привязку 9-этажного панельного дома с овощным магазином на первом этаже по улице Цвиллинга. А вместо этого он спроектировал отдельный 14-этажный и кирпичный дом, и на первом этаже не овощной магазин, а выставочный зал. Пошел наперекор городской администрации, долго доказывал и защищал свой проект. И добился. Так в Челябинске появился выставочный зал союза художников, который сослужил для всех большую службу.

Я считаю, что архитекторы должны быть жестче, должны доказывать свою правоту.

Комментарии 0