Музей: в деле о похищении метеорита – четыре действующих лица

В Челябинске 19 июля начался судебный процесс по уголовному делу в отношении местного геолога Сергея Колисниченко, который обвиняется в краже фрагмента метеорита в 2014-м году. Осколок распиленного небесного тела сотрудники ФСБ нашли летом прошлого года в доме подсудимого в Верхней Санарке.

Пресс служба Государственного исторического музея предоставила агентству «Урал-пресс-информ» свои официальные комментарии в связи с судебным разбирательством по делу геолога-коллекционера Сергея Колисниченко, основанные на материалах комиссии по служебному расследованию.

На основании материалов служебного расследования, проведенного в музее, следует, что бывший заместитель директора государственного исторического музея Южного Урала по науке Николай Антипин содействовал хищению, создав условия скрытности при получении и распиле фрагмента метеорита.

Н.А. Антипин в гостях у С. Колисниченко в Верхней Санарке (февраль 2015 г.). Здесь уже около года лежит фрагмент метеорита, который сотрудники ФСБ найдут здесь же летом 2017 года.

Антипин также сфальсифицировал подпись директора на доверенности, выданной на получение метеорита. Кстати, документы подтверждают, что директор в момент оформления доверенности не отсутствовал в музее, а проводил планерку.

Доверенность, по которой метеорит стоимостью, по экспертной оценке, 27 миллионов рублей получен от министерства по радиационной и экологической безопасности Челябинской области. Доверенность подписана лицом, на это не уполномоченным, - Николаев Антипиным. А это уже больше похоже на подделку документов.

Вызывают недоумение слова Николая Антипина: «Пилить пополам было слишком расточительно. Получились бы два больших куска по 15 килограммов. Предполагалось распилить его на три части, чтобы третий фрагмент передать в новосибирский институт имени Соболева и получить по просьбе директора архива какие-то бумаги, которые железно подтверждают, что это метеорит».

Кстати, причем тут «расточительность»? Какой директор архива?

Кроме того, налицо отсутствие правомерности распила ценного предмета без оформления документов (приказ директора музея, решение ЭФЗК, экспертное заключение).

Не меньшее удивление вызывают слова Антипина о необходимости передачи фрагмента метеорита в новосибирский институт на исследование.

Во-первых, сотрудники института к тому времени уже получили фрагменты на исследование от министерства по радиационной и экологической безопасности Челябинской области.

На конференции «Метеорит Челябинск. Год на земле» (2014 год) Институту геологии и минералогии им. В. С. Соболевадля изучения вручается фрагмент метеорита весом около одного килограмма. Фрагмент и соглашение вручает представитель министерства по радиационной и экологической безопасности Челябинской области.

Во-вторых, было проведено множество исследований, издан сборник научных трудов со статьями серьезных ученых о Челябинском метеорите. В-третьих, музей уже получил сертификат из новосибирского института.

Итак, Сергей Колисниченко должен был передать выпиленный из центральной части кусок (столь «лакомый» для коллекционера) «на изучение новосибирским коллегам для получения экспертного заключения. В благодарность за проделанную работу кусок должен был остаться в геологическом музее Сибирского отделения Российской академии наук».

Сергей Колисниченко имеет удостоверение респондента РАН, то есть человека, отвечающего на вопросы, причем срок действия этого документа истек к началу 2017 года.

Удостоверение, выданное геологическим музеем сибирского отделения РАН, где указано, что Сергей Колисниченко является руководителем инициативной группы респондентов, то есть руководителем группы людей, среди которых проводят опрос, причем по их инициативе.

И, уж конечно, это удостоверение не дает никакого права изымать и передавать без доверенности, акта и договора музейные предметы кому бы то ни было.

К этому следует добавить, что никаких обращений в новосибирский институт по метеориту от специалистов музея не было — тем более через посредников, да еще и в устной форме (два государственных учреждения могут сотрудничать только на официальной основе).

Тем не менее, заведующий Центральным сибирским геологическим музеем А.Н. Вишневский на суде заявил, что якобы была устная договоренность о передаче этой третьей части, - при этом он не помнит, кто и с кем договаривался, кто, кому и что должен был передать.

Кандидат геолого-минералогических наук Н.М. Подгорных официально сообщил, что у Новосибирского института геологии им. Соболева с Историческим музеем Южного Урала нет никаких договоренностей по поводу этого фрагмента метеорита. Тем не менее, музей официально обратился к директору института с просьбой прояснить ситуацию.

Письмо директору Института геологии имени Соболева, а также заведующему Центральным сибирским геологическим музеем.

Корреспонденту Дарье Невзоровой, автору публикации на 74.ру от 20.06.2018, «показалось», что директор музея Владимир Богдановский «юлил и нервничал» при даче показаний в суде. Однако напомним, что именно директор музея подал заявление о хищении. Именно он обращался с просьбой к Колисниченко и Антипину вернуть похищенное, не доводя дело до суда. Именно он инициировал проведение служебного расследования, которое выявило всю картину происшедшего и всех его участников:

• Это бывший сотрудник музея Эдуард Шайгородский: долгое время пытался скрыть наличие третьего фрагмента, полученного в результате распила метеорита.

• Это бывший главный хранитель Ольга Субботина: допустила грубое нарушение, не оформив акт приема метеорита на временное хранение; это она же во время проведения служебного расследования несколько раз подтвердила и расписалась в акте о том, что директор был не в курсе манипуляций с метеоритом, а в суде изменила свои показания.

• Это Николай Антипин, также менявший свои показания. Как сообщила судья, на следствии Антипин показал, что он дал распоряжение пилить метеорит на две части, а Колисниченко обманул его и распилил на три. На суде же Антипин заявил, что не давал никаких распоряжений по распилу – все решил директор. На деле именно Антипин взял на себя функции организатора всех событий. Он приказал доставить метеорит в музей, подписал доверенность, принял решение пилить его на три части и распорядился отдать Колисниченко выпиленный фрагмент. Благодаря созданной Антипиным обстановки скрытности, ни один из сотрудников музея, кроме действовавших заодно с ним, не знал о существовании третьей части фрагмента метеорита.

Причем в течение длительного времени участники событий (за исключением Субботиной) вообще отрицали наличие третьего фрагмента, заявляя, что при распиле все два с половиной килограмма обратились в пыль («космическая пыль»). Даже после обнаружения фотографий с тремя фрагментами и с вышеназванными действующими лицами они придерживались своей версии. Показания вынуждены были изменить только после обнаружения следственными органами пропавшего фрагмента.

Колисниченко делает замеры фрагмента метеорита в кабинете у Шайгородского.Фрагмент крайний справа («блин» весом 2,5 кг) будет спрятан в доме у геолога - в Верхней Санарке.

В одних показаниях все участники будут говорить, что фрагмента не было.
А в других – что была только «космическая пыль» весом три килограмма.

Начиная от получения метеорита от Минэкологии, на него необходимо было составить не менее 20-ти документов. Не было составлено никаких документов и на третий фрагмент, полученный в результате распила (решение ЭФЗК, договоры на передачу, распил, страховой полис, приказы и т. д.).

Все документы должны были быть заверенными директором музея. Ни одного документа не было составлено и подписано, в результате метеорит фактически находился в руках действовавших заодно с Колисниченко трех сотрудников музея (Антипин, Шайгородский, Субботина), что ими же подтверждается, поскольку они делают ссылки на некие устные договоренности.

Действия всех трех бывших сотрудников совместно с подсудимым Колисниченко позволили музейной комиссии по проведению служебного расследования сделать вывод, что все события, связанные с метеоритом, произошли не случайно, а были заранее спланированы. Об этом открыто заявил в суде директор музея.