В ожидании удачного хэштега
«Occupy WallStreet» и «Россия без жуликов и воров» - очень разные и очень схожие лозунги надвигающихся перемен, вызванных кризисом доверия.
Главный рынок современности - рынок социального (шире – человеческого) капитала устроен так же, как и прочие рынки. Только его главный ресурс – доверие, а продукты – власть и дееспособное управление. Резкое падение этого рынка, на котором одномоментно «сдуваются пузыри», называется социальной революцией. Пузыри на рынке социального капитала России уже надуты до отказа.
Мир изменился и дороги к процветанию стали другими. Станки, здания, трубопроводы и даже деньги по-прежнему важны, но уже играют второстепенную роль. На первый план вышли такие, все еще трудноуловимые для российского уха понятия, как социальный капитал и доверие, рождающие благоприятный инвестиционный климат. Это то, что делает возможным (или нет) новые здания, станки и деньги в конкретной стране. Как говорят японцы, для того, чтобы создать красивый сад, нужна красивая душа.
С этим в России существуют большие проблемы.
СССР фактически полностью уничтожил социальный капитал (формы общественного доверия и самоорганизации) дореволюционной России. РФ уничтожила социальный капитал СССР. Преобразования последних 20 лет не выработали новых форматов самоорганизации в обществе. Более того – они организовали его на недоверии.
* * *
Деградация, исчерпание социального капитала в России сегодня выражается крайне низким уровнем доверия в обществе и его специфическом, перевернутом характере. Это когда кризис доверия к ключевым общественным институтам (партиям, судам, правительству, полиции и т.д.), ослабление и ликвидация горизонтальных связей в обществе, а также распад семьи сочетаются с гипертрофией имитационного доверия к монополистам рынка социальных обязательств - лидерам правящих кланов.
Эта перевернутая пирамида доверия поддерживается масштабной эмиссией необеспеченных «социальных деривативов» («дериватив» - производный финансовый инструмент, «закладная на закладную»). В их роли выступают рейтинги «вождей» и «партии власти», «нацпроекты», «модернизация», социальные сериалы типа «Полиция против милиции» («Оборотни»), «Сколково – светлое будущее», «Пенсионная реформа: вложи тысячу – получишь две», «Игры и праздники» и т.п.
Население «покупает» на свои голоса эти деривативы вместо реального актива, но ожидает доходов в виде лучшей жизни. Теленовости еще выступают в роли рекламных роликов «социального АО «МММ» («Мы – партнеры!»), но осторожные вкладчики уже вывели свои деньги из пирамиды. Этим институтам уже никто не верит – никто не верит даже в то, что они вообще еще есть. Следующий этап вырисовывается все четче.
Дефицитный социум
Социальный капитал (потенциал доверия в трактовке Ф.Фукуямы) – важнейшая компонента динамики общественных систем в постиндустриальном социуме ХХ1 века.
Это реализуемая на практике способность (потенциал) членов общества к самоорганизации на основе общих норм и ценностей для эффективной совместной деятельности.
Его значение растет (по отношению к «основному капиталу» в классическом понимании – зданиям, станкам, оборудованию, зарплате) вместе с взрывным увеличением удельного веса информационной составляющей и систем коммуникации, роста значения и стоимости интеллектуальной продукции, расширении открытости обществ, скорости и неопределенности (турбулентности) идущих в нем процессов, растущем значении моральных норм и ценностей как основы адекватных реакций и решений. Шире – роста значения «человеческого капитала» как такового в условиях глобализации.
Этот потенциал социологически измерим оценочно (параметры - интенсивность и сила «горизонтальных» контактов, состояние семьи, членство в общественных объединениях и партиях, электоральная активность, качество религиозного самосознания, удовлетворенность взаимоотношениями, соблюдение нравственных норм и социальных стандартов, чувство безопасности, доверие к соседям и социальным институтам и пр.). А по результатам инвестирования социального капитала (динамика семьи и НПО, уровень коррупции, демография, структура и эффективность бизнеса, характер политических процессов, качество жизненной среды и т.д.) служит определяющим фактором экономического процветания и устойчивого развития общества.
Дефицит социального капитала в обществе подобен отсутствию основного и инвестиционного капитала для конкретной компании. Он неминуемо ведет к деградации, утрате позиций на рынках, банкротству, разделу и созданию на ее базе других компаний и производств с привлечением новых инвесторов.
Снижение уровня доверия в обществе и уменьшение социального капитала автоматически означают рост издержек традиционного предпринимательства (растут расходы на коррупцию, защиту бизнеса, суды, а также дополнительное налогообложение). Общество утрачивает способность к модернизации, архаизируется и теряет конкурентоспособность. Режим надламывается, когда «откаты» зашкаливают за 70% - что-либо делать (даже воровать в скромных размерах!) в стране законно становится просто невозможно. Да уже и незачем.
Вне доверия
Очевидный дефицит социального капитала в РФ (сопрягаемый с активным вывозом из страны «интеллектуального сырья» и деградацией человеческого потенциала) – исторический вызов России уже второго столетия подряд. Ответ на него дается элитами страны в форме масштабной эмиссии фиктивного социального капитала, что «надувает пузырь» на рынке социальных обязательств. Что, в свою очередь, грозит «схлопыванием» этого рынка, которое обрушивает всю общественно-государственную конструкцию.
Фактически в стране создана модель воспроизводства, объединяющая вне рамок общественного доверия ресурсы крупного бизнеса, криминала и власти («город-корпорация», «регион-корпорация», «энергетическая держава», различные модели «госкорпораций», форм «частно-государственного партнерства» под эгидой «силовиков», региональных клановых «кормлений» и т.п.).
Иначе говоря, сегодняшняя российская общественно-экономическая система строится по зеркальному по отношению к западной модели принципу формирования социального капитала – на недоверии. Эффективными (до поры) инструментами здесь могут служить только взаимный обман и ограниченное насилие.
Такая форма социального капитала является иллюзорной или фиктивной именно потому, что имитирует доверие, а не создает его. Соответственно, фиктивен и результат его инвестирования, по определению не являющийся легитимной властью, общественным договором и развитием (последние невозможны вне доверия ровно так же, как невозможно реальное производство без основного капитала). Фактически это модель не развития, а утилизации и вывоза остатков экономического, военного и социального капитала Российской Империи – СССР.
Поэтому ускоряющийся отток из страны всех видов капитала – финансового (деньги), социального (доверие) и человеческого (эмиграция и смертность) является закономерным результатом работы такой модели. Это – обескровливание общественного организма со всеми вытекающими последствиями.
Криминальный домен
Основным паттерном общества становится неустойчивый домен с криминальной моралью в основе («понятия»). «Компенсацией» такого всеобщего недоверия являются тотальные PR-кампании и накачивание «рейтингов вождей» (присутствует при всем том понимание того, что лишь доверие дает настоящую легитимность и устойчивость – однако настоящее доверие подменяется имитацией, суррогатом). Это – картина СССР 80-х: никто не верит официальной пропаганде, но никто и не протестует. В наличии мощная «вертикаль власти», монополия КПСС и всевластие КГБ. Однако система полностью лишена легитимности и социального капитала – своей «иммунной защиты» и легко самораспадается.
Экономическая и социальная неэффективность такой модели очевидна. Об «эффективности» системы госкорпораций сказано достаточно много, в том числе – президентом РФ, собравшимся было их упразднять – да так и не сделавшим это. Следует сказать, однако, об угрожающей неустойчивости данной общественно-экономической конструкции в принципе: «седло» в ней образуется неэффективными и коррумпированными госкорпорациями и прочими окологосударственными монстрами с одной стороны и прибитым властью, неамбициозным малым бизнесом (в основном торгующим импортом или сырьем, а не производящим) – с другой.
Слишком велики издержки – дань государству-корпорации для реального (среднего), а тем более – инновационного бизнеса, а также развитого гражданского общества. Они вообще не существуют в атмосфере недоверия и несвободы, а социальный капитал в них является основным.
Между тем именно средний бизнес (вместе с малым инновационным и крупными частными корпорациями) составляет основу экономики развитых стран 21 века наряду с сетью независимых общественных организаций. Угрожающая неустойчивость сложившейся сегодня в РФ общественной конструкции заключена еще и в том, что в обществах с активной (в ущерб сильному «центру» - частному бизнесу и организованному обществу, как в США) ролью правительства (Китай, Италия, Япония) традиционно сильная «вторая точка опоры» - семья.
Но эта точка опоры в РФ сегодня отсутствует (она отчасти подменена доменом, в терминологии С.Переслегина) так же как и вторая – развитое общество, что делает всю конструкцию действительно одномерной и вертикальной (гибрид власти и неэффективного бизнеса, слившиеся в целях обеспечения воспроизводства), с крайне малой «площадью опоры». И когда угол наклона превышает площадь опоры – результат предсказуем.
Речь, таким образом, идет о банкротстве общества и государства, разбазаривших свой социальный капитал, за ним следует внешнее управление, раздел и перераспределение активов. Фактически, повторимся, этот процесс уже идет и лишь прикрывается ажиотажной продажей населению необеспеченных социальных обязательств государства. Пока этот процесс прикрывается также финансовыми резервами, накопленными за годы распродажи природных ресурсов страны – и это последний реальный актив действующей корпоративно-государственной системы.
Эта корпорация скупает сейчас собственные акции, искусственно создавая вокруг них ажиотаж и накачивая цену, которая уже не отражает ничего. Срок этого ажиотажа вполне фиксирован размерами резервов (за пределами РФ «пирамида» не работает, доверие и дутый социальный капитал там нельзя «подкачать» государственными СМИ и рейтингами тандема). Затем курс этих бумаг неизбежно рухнет, вкладчики соберутся у ворот фирмы, а директора объявят в розыск. Это закон жанра.
Пузыри и пирамиды
Внутри страны привлечение фиктивного социального капитала, не обеспеченного реальным потенциалом доверия и социальными проектами (инвестициями) обеспечивается выпуском на рынок суррогатов - «социальных деривативов» (рейтинги «тандема» и «Единой России», «план Путина», «нацпроекты», «стратегия 2020», «энергетическая сверхдержава», «Сколково» и т.п.). Далее следует их продвижение на социальном рынке посредством агрессивной рекламной кампании в СМИ. По сути, в России сейчас работает гигантская «социальная МММ», подменяющая своим аппаратом, маркетингом и рекламным бюджетом государство и идеологию.
Это и есть процесс интенсивного «надувания пузыря» на рынке социального капитала, который неизбежно «сдувается» при исчерпании эффекта «пирамиды обязательств» и изменении конъюнктуры рынков. А также, что существеннее – вследствие идущего сейчас кардинального изменения мировой социальной среды, приведения в баланс глобальных процессов и локальных регуляторов («арабские революции» - самая заметная часть этого процесса). В этом случае «сдувание пузырей» на региональных рынках социального капитала уже не зависит от воли местных правительств, которые, как правило, «сдуваются» вместе с ними.
Заметим, что в демократических системах подобное тоже случается и оборачивается правительственным кризисом и сменой кабинета министров. Системы недемократические решают эту проблему на разнообразных майданах с разной степенью кровопролития. Фактически - посредством дефолта действующего политического режима, его отказа от выпущенных ранее обязательств.
Обязательства и платежи
С этой точки зрения кризис, начавшийся в РФ в 2008 году, является не только кризисом сырьевой периферии глобальной экономики, но первым этапом кризиса социальных ожиданий по ранее выданным властью необеспеченным социальным обязательствам (они исполняются в России избирательно: лишь перед растущим пожилым электоратом стареющей страны, а также крупным капиталом – alter ego власти).
Но причины «новой революционной волны», прокатившейся сейчас по арабскому миру состоят именно в этом. Власть-реликт, «замороженная» в этих странах с «доглобализационных» времен (падающим сейчас режимам по 35-50 лет), не сумела предъявить активной части общества, воспитанной уже в стандартах глобального мира, то будущее, на которое населению в «нулевые» были проданы «социальные деривативы».
В России образ растущей, авторитетной и богатеющей державы с неуклонно наращивающим потребление населением, подкосился вместе с ипотекой и поражением в борьбе с коррупцией. Мировая конъюнктура предоставила затем отсрочку по долгам, однако пришло время осознать, что это было лишь началом сдувания «пузыря» на рынках социального капитала России.
Это действительно может обернуться социальными потрясениями: Россия не на Марсе расположена (хотя сам процесс, исходя из российских обстоятельств, принимает характер не многомиллионного восстания, а пассивного саботажа, ведущего к быстрому развалу системы – «бунта на коленях», замечательно описанного вятским губернатором М.Е. Салтыковым-Щедриным).
При этом чрезмерно уповать на спасительную для российского политического режима демографию (преобладание старших, пассивных возрастов населения и эмиграция активных) не следует. Декабрь на Манежной площади показал, что на первый план протеста могут выдвинуться вовсе не те социальные группы и оргструктуры, с которыми власть привычно и комфортно «работает». «Пассивное большинство» готово поставлять радужные проценты рейтингов, но никогда не станет опорой режима в критической ситуации: подкуп лишь стимулирует недоверие.
У нас короткая историческая память: новейшая Россия уже переживала момент, сходный с нынешней арабской ситуацией. В сентябре 1993-го с улиц Москвы одномоментно исчезла милиция и их заполнила невесть откуда взявшаяся толпа людей среднего возраста с дубьем, громившая офисы партии власти и магазины. Эти люди не были либеральными демократами и только с трудом найденные танки (а не бутафорские «наши» или фанатские клубы) смогли спасти режим.
Кризис на рынке реального социального капитала заставляет тандем «власть-бизнес» (российское корпоративное государство) запускать в оборот все более экзотические виртуальные продукты («враги» разного рода, Игры, полеты к планетам, часовые пояса, «зимнее-летнее время», ребрендинг институтов (полиция), апгрейд национального вопроса («россияне»), новые модели политического «преемничества» и «вертикализации» и т.п.)
Между тем, платежи по обязательствам власть постоянно срывает: лесные пожары, террор, неработающие пенсионная и армейская реформы, мнимая борьба с коррупцией, беспросветный ЖКХ – все это углубляет кризис доверия. Виртуальность обязательств и реальность платежей расходятся все дальше, общество незаметно для себя погружается в эту трясину.
Возвращение призраков
Одновременно продолжается жесткое отстаивание правящими кланами (эмитентами «социальных деривативов») своего монопольного положения на рынке социального капитала РФ (сентябрьское решение съезда «Единой России» о реставрации личного режима В.Путина – тому яркое свидетельство). При этом само общество выступает в трактовке власти в роли опасного конкурента.
Отсюда нетерпимая атмосфера вокруг НПО, унижение СМИ, оппозиции и судов, усиление давления на бизнес и сознательная маргинализация региональных элит. Ведь только единолично контролируя информационный и политический рынки можно оставаться монополистом на рынке производных социальных обязательств, на деформированном рынке доверия, главным товаром которого является Власть (отметим, что в демократических странах власть по определению является биржевым товаром, ее котировки всегда публичны и зависят от колебаний рынка и работы команды менеджеров, а не от умения составителей годовых отчетов – такие случаи всегда расцениваются как преступление и наказываются).
Однако власть не замечает, что укрепляет свое положение на рынках, где больше нет реального капитала. Подобная игра опасна, поскольку делает не только возможными, но и обязательными взрывающие рынки и общество «пузыри». А сама Власть как продукт становится такой же фантомной и содержательно «пустой», как и обращающиеся на политическом рынке страны обесцененные «социальные деривативы» вроде программы «партии власти» построения в стране к 2007 году общества всеобщего благоденствия.
Недавнее обнаружение блогерами этих бумаг символично совпало с возвращением в нашу жизнь «билетов МММ» Сергея Мавроди и премьеры фильма про него.
Готовность N 1
Реальный выход из ситуации один, он давно опробован в экономике, но теперь лежит для России в политической плоскости: заранее «сдуть» пузырь необеспеченных социальных обязательств политической реформой (свободные и честные выборы, реальная политическая конкуренция, судебная реформа) и стимулированием рынка социального капитала путем поощрения независимых СМИ, некоммерческих, религиозных и творческих организаций, новых профсоюзов.
Фактически наблюдаемые тенденции в гражданском обществе РФ (рост числа общественных организаций и профсоюзов, некоторая активизация СМИ, скачкообразное развитие Интернета, а также рост числа судебных исков, подаваемых населением в защиту своих прав), дают повод для осторожного оптимизма.
Еще один повод для оптимизма – способность русских к неформальному межличностному общению и непрочному, но быстрому объединению вне семейных, договорных, корпоративных и государственных рамок (дореволюционные «товарищества на вере», артели, творческие объединения, разбойничьи банды, политические кланы (партии), тот же «домен» как форма общественной самоорганизации и воспроизводства).
Особенно это существенно в отсутствие сильной семьи, церкви и авторитетного правительства. А также в отсутствии сильного общества. Сейчас это отлично просматривается в клановой организации политической жизни и бизнеса, а также в оргпреступности, ставшей настоящей матрицей всех общественных сфер.
Очень важно, что дискредитация институтов в РФ резонирует с аналогичным глобальным процессом (хотя в развитых странах и регионах их прямого влияния его причины иные, чем в РФ, это отдельная большая тема). От Египта и Туниса до Лондона и Нью-Йорка общественную динамику начинают определять «ничейные» массовые движения без четких программ и требований, нацеленные на максимальные прозрачность и подконтрольность власти обществу – при огромной роли сетевых средств коммуникации. Они непартийные и не-лидерские и принципиально не апеллируют к старым институтам; Джеф Джарвис удачно назвал «Occupy WallStreet» «хэштегом восстания», под которым почти каждый может разместить личное послание власти. У нас такого всеобщего хэштега еще нет, однако на его роль уже претендует мем «За Россию без жуликов и воров!»
Глобальный мир вступает в эпоху очередного обновления демократического формата регулирования (чаще всего звучит термин «мониторинговая демократия») и для России резонанс с этим движением может оказаться непредсказуемо радикальным. Еще потому, что у нас все эти непрочные общественные конструкты – в огромной степени результат подавления властью общественной организованности (расточения социального капитала) как своего конкурента. При внезапном изменении ситуации («толчке» извне или тектоническом сдвиге) культурная и историческая база для возникновения в РФ сильного общества может быстро обнаружить свой потенциал.
В любом случае алертность общества сейчас очень высока. Нарастают ожидания, всеобщее ощущение порочности, моральное осуждение существующей организации жизни и готовность к переменам: возможно все.
