«Колесо» жизни Бориса Мизрахи
Борис Мизрахи – человек с большим политическим стажем, чьё имя было хорошо известно ещё в первые годы постсоветской истории Челябинской области. Таких людей немного. О них говорят – свидетель и участник многих событий в Челябинске.
Автор агентства «Урал-пресс-информ» встретился с ним, разговор получился интересным.
Колесо для БелАЗа.
Неожиданно для себя услышал историю про колесо. Да не простое – для БелАЗа, грузового автомобиля-гиганта, которые выпускаются в Белоруссии. Недавно увидел такой автомобиль на ВДНХ в Москве. У его колеса охотно фотографировались посетители выставки. Ещё бы – это колесо в три метра высотой.
Оказывается, после окончания ЧПИ - челябинского политеха - Борис Мизрахи работал в КБ, где разрабатывались колеса-гиганты для автомобиля-великана. Об этом даже издана была специальная книга «Истоки российского колеса», в которой есть глава и про деятельность молодого челябинского инженера-конструктора.
Вот одна из ситуаций, описанных в этой книге.
В 23 года Мизрахи отправился в командировку в два региона Казахстана, где планировалось проверить надежность пробной партии БелАЗов. Проходить испытания должны были в руднике, куда молодому человеку ещё предстояло добраться. А добираться пришлось с немалыми приключениями, потому что добыть билет на самолет-«кукурузник» оказалось невозможно. Тогда молодой инженер набрался наглости и пришел в горком партии, заявив там, что выполняет задание Совмина и ЦК КПСС, тем более что, по сути, так оно и было. У инженера из Челябинска на руках был документ, подписанный в Совмине, о том, что нужно провести испытания БелАЗов.
«Мне тут же достали билет, и я полетел, куда было нужно. Но точнее будет сказать – полетел в сторону нужного мне рудника, а не на сам рудник, - вспоминает Борис Александрович. - Когда самолёт сделал посадку, я один вышел, а самолёт разогнался и снова полетел дальше по маршруту. А я оказался один в чистом поле.
Недалеко стояла фанерная будка, в ней сидел аксакал с длинной бородой в традиционном для этих мест халате, но вместо тюбетейки на нём была аэрофлотовская фуражка.
Он подсказал мне дальнейшую дорогу. Надо было пройти километров пятнадцать. По дороге встречались змеи и разные насекомые.
Так добрёл до какого-то аула, где меня подобрал самосвал, на котором преодолел оставшуюся часть пути. На месте меня встретили хорошо: «ждём вас».
Наши колёса прошли все необходимые тесты. А я ещё отправился на встречу с водителями, которые ездили на БелАЗах с нашими колёсами».
Мои родители: уроки жизни и искусства.
- Родители мои приехали в Челябинск и познакомились на кузнечно-прессовом заводе, - рассказывает Борис Александрович. - Я родился в заводском посёлке, который тогда носил имя Сталина.
Мое мировоззрение и отношение к жизни формировали родители. Мама родилась в башкирской деревне Новая Федоровка. Папа её, мой дедушка, был сельский учитель. Когда началась Великая Отечественная война, он стал политруком и погиб под Сталинградом. На Мамаевом кургане есть имя – политрук Данилов, это мой дед.
Может это дед заразил меня интересом к личности Леонардо да Винчи, в моей библиотеке о нём собрано несколько книг. Возможно, что младшего брата моей мамы, моего дядю, дедушка назвал не случайно Леонардом.
После окончания школы мама поступила в Уфимский авиационный институт. Изучала двигатели самолетов. Мама училась с 1943 по 1948 год, шла война и до конца войны студентов готовили, как лётчиков, если это понадобится. Мама моя летала в учебных полётах на штурмовике Л-2.
По распределению после института она приехала в Челябинск на кузнечно-прессовый завод.
Мой папа, Александр Михайлович Мизрахи, в 17 лет после окончания учебных курсов попал в истребительно-противотанковый батальон. Это была очень тяжелая военная профессия, где в боях с танками погибали многие. Он воевал до 1943 года. Был неоднократно ранен, лишился ступни. После войны он оказался в Магнитогорске, где окончил горно-металлургический институт.
Я говорил, что от родителей ко мне перешли их увлечения. От мамы – искусством и культурой. Когда я был ещё совсем маленьким, сидел рядом с мамой, а она листала альбомы с картинами художников. Так впервые я узнал имена Шишкина, Левитана, Айвазовского.
В нашей семье было много книг, целых три шкафа. И это были книги, которые брались с полок и которые читались. Поэтому с детских лет я привык, что книги и альбомы – это часть того, что меня окружает.
Папа был музыкальным человеком. Он даже пел в Магнитогорской капелле, подбирал на пианино мелодии и песни. Я в детстве пять лет учился музыке, потом родителям сказал: «Это сейчас не модно, буду играть рок-н-рол». Они вынуждены были согласиться.
«Перестройка пришла и в мою жизнь».
Постепенно «колесо времени» жизни моего собеседника докатилось до тех лет, когда мы с ним познакомились – это были середина восьмидесятых годов. Я тогда в областной молодежной газете вел популярную музыкальную страницу, начатую когда-то журналистом Михаилом Садчиковым, она называлась «Ритм». Одним из её постоянных авторов был инженер Борис Мизрахи. Он писал о зарубежных музыкальных коллективах, популярных в те годы и в нашей стране.
Иногда мне приходилось ездить в Ленинский район в КБ, где работал Мизрахи, чтобы забрать у него рукопись очередного материала, так как самому инженеру «вырваться» с работы в редакцию было сложно, а его статьи ждали для очередного выпуска «Ритма».
«В те годы я был не только инженером-конструктором, но и активным общественником - лектором обкома комсомола, - вспоминает Борис Александрович. - Я много выступал, рассказывал о молодежных течениях – хиппи, панках, о различных музыкальных течениях и зарубежных группах. Это было востребовано молодой частью советского общества. Тогда я считал, что лектором областного уровня не может быть человек, не знающий хотя бы одного иностранного языка.
Меня даже за такие «взгляды» вызвали в обком партии. Я объяснил, что чтобы черпать информацию, нужно переводить зарубежные источники».
Мизрахи показывает фотографии из семейного альбома: «Это я в Лондоне. В 1976 году. В составе молодежной делегации нашей страны».
В последние советские годы, совпавшие с перестройкой Горбачева, Мизрахи был социально активным человеком. В конце восьмидесятых годов оказывался в гуще тогдашних событий. Познакомился и общался с Галиной Старовойтовой, другими лидерами тогдашнего демократического движения в стране.
Будучи замдиректора Госстандарта, проводил лекции в своем коллективе. Рассказывал о Ельцине, когда он еще не был руководителем страны, знакомил с публикациями в журнале «Огонек» Виталия Коротича. Люди воспринимали такую информацию с большим интересом.
«Я водружал первый российский флаг над Челябинском».
- Борис Александрович, вы стали свидетелем и участником многих событий постсоветского периода истории Челябинска нашего региона. Какие из них вам вспоминаются, о чем стоит напомнить?
- Конечно, это было бурное время перемен и событий было много разных. Давайте попробуем вспомнить…
Я дважды флаг водружал в Челябинске.
Когда на третий день путча, который начался 19 августа, стало ясно, что ГКЧП проиграло, Вадим Павлович Соловьев, руководивший тогда Челябинском, пригласил меня к себе и сказал, что надо установить на здании горсовета российский флаг.
Я был тогда заведующим орготделом городского Совета. На крышу здания нынешней администрации города мы залезли втроем – я и еще два депутата. С собой у нас был сшитый из трех разных лоскутов флаг, который мы и прикрепили на крыше. Так что могу сказать, что первый российский триколор в Челябинске вывешивал я, чем горжусь.
Второй раз – когда был в комиссии по геральдике региона. Был я тогда председателем комитета по социальной политике в Законодательном собрании Челябинской области. Сегодня мы привыкли, что на гербе у нашей области верблюд, понятно почему, это связано с Великим Шелковым путем, который проходил по Южному Уралу. А предлагались разные символы региона – и атомная бомба, и трактор.
Когда появился флаг с новым гербом, нужно было водрузить его на крыше Заксобрания. Тогда со мной это сделали еще несколько моих тогдашних коллег.
Поэтому могу сказать, что так получилось, что довелось дважды устанавливать флаг – один раз над городом, другой - над областью.
- В разные периоды работы в структурах региональной власти, чем вы можете гордиться и о чем еще стоит вспомнить?
- Это уже история, история рождения новой постсоветской России, но давайте вспомним.
При моей работе вице-губернатором было создано тринадцать национальных культурных центров –грузинский, армянский, немецкий, украинский и другие центры.
Я был автором концепции национальной политики Российской Федерации. И выступал с этим предложением на слушаниях в Государственной Думе.
В 1994 году я был одним из тех, кто помог предотвратить студенческие волнения. Дело в том, что студенты на Южном Урале не получали стипендию в течение нескольких месяцев. Ситуация накалялась и была на грани социального взрыва. Стало известно, что студенты готовятся выйти на площадь Революции, чтобы выразить свое негодование. В этот период ситуация с финансами в Челябинской области была сложной, да и стипендии, как известно, выплачиваются не из областного бюджета, но надо было что-то делать.
Вадим Павлович Соловьев, руководивший тогда регионом, вызвал меня к себе и сказал, что мы что-нибудь придумаем, а пока побывай во всех горячих точках в вузах, встреться с активистами. Я объехал двенадцать вузов региона. Приезжал туда без галстука, что называется. Говорил с ребятами на их языке. Начинались разговоры с недоверия, но постепенно удавалось найти варианты выхода из сложной ситуации. Договорились, что акции протеста не будет.
Я поехал в Москву, в Пенсионный фонд, где удалось взять взаймы нужную сумму и расплатиться со студентами.
«День монетизации» – ещё одно событие, которое осталось у меня в памяти, как важное и достаточно напряжённое в постсоветской истории нашего региона.
Напомню, что Закон о монетизации льгот был принят в 2004 году и пророчил кардинальные изменения в системе предоставлении помощи социально незащищенным слоям населения. Но оказалось, что для многих из них на практике монетизация стала лишением той самой уверенности в завтрашнем дне. Акции протеста в разных регионах страны проходили не из-за вредности пенсионеров и прочих представителей незащищенных слоев населения. Размеры компенсаций оказались настолько мизерными, что ими даже невозможно было покрыть расходы на проезд, что уж было говорить о медикаментозном самообеспечении.
Люди в нашем регионе тоже были возмущены тем, что у них отбирают льготы, заменяя их монетизацией, которая по факту не будет для них благом, местные власти ожидали возмущения. Тогда председатель заксобрания Виктор Давыдов и его тогдашний зам Владимир Мякуш дали мне задание, как председателю комитета по социальной политике: «Иди, разговаривай с людьми. Договаривайся».
Ситуация была серьезной. Достаточно сказать, что в городе остановился транспорт.
Я вышел на митинге к людям, стал говорить в мегафон, что власти региона готовы искать выход из сложившейся ситуации, предложил активистам войти в комиссию. Говорил, что не стоит сейчас бунтовать, что будем исправлять ситуацию. Люди согласились. Но все же кто-то меня сзади по голове ударил, было и такое.
Оглядываясь назад, вспомнил бы работу над региональным законом о детях-сиротах и оставшихся без попечения родителей. Региональный закон предполагал, что мы окажем поддержку каждому детскому дому по миллиону рублей, а в те годы это была очень значительная сумма.
Принятая программа включала в себя устройство повзрослевших детей на работу, предоставление им жилья.
Я был автором такого закона в нашей области. Было это в начале нулевых годов.
Еще стоит вспомнить работу над законопроектом, касающимся людей, пострадавших от аварии на химкомбинате «Маяк». Для нашего региона это был очень важный закон.
Стоит отметить не только законодательную работу тех лет. Считаю важным нашу инициативу по созданию общественных советов из профессионалов в определенных сферах деятельности. Так в нашем комитете по социальной политике появились общественный совет по здравоохранению, куда входили светила здравоохранения региона. Совет по культуре и образованию.
Эти люди в общественных советах были инициаторами ряда законодательных актов, важных и актуальных для региона.
Встречи и собеседники.
- Работа в кабинетах власти и интерес к культуре и искусству давал вам возможность познакомиться и общаться с разными интересными людьми. Встречи с кем остались в памяти, запомнились?
- Об этом можно говорить очень много и долго – таких встреч, действительно, было немало.
Радушные отношения были с Виктором Степановичем Черномырдиным. И уже после того, как он перестал быть премьер-министром.
Интересным человеком для меня был Геннадий Бурбулис. Много интересного он поведал из своих взглядов на жизнь.
С кем еще приходилось из известных политиков того времени общаться – с Ириной Хакамада. Она приезжала в Челябинск, и я ездил в Москву, когда она работала в Госдуме.
Побывал в гостях у Галины Старовойтовой. Очень скромная обстановка у неё дома была. Волевая, удивительная женщина-политик. Если ее сравнивать, то можно с Маргарет Тэтчер.
Из актеров - как мудрого человека вспоминаю Олега Янковского, с кем приходилось общаться. Мы с ним говорили на разные темы.
Многих деятелей культуры приходилось опекать, что называется, по долгу службы, когда они приезжали в Челябинск. Запомнилось общение с Сергеем Маковецким, Николаем Расторгуевым, Александром Пороховщиковым.
Но были знакомства, что называется, без должностей и служебных обязанностей. Об одной такой встрече хочу вспомнить.
С Людмилой Гурченко мы встретились и познакомились, можно сказать, случайно. Я был на юбилее у Никиты Сергеевича Михалкова, стоял на крылечке. Подъехала машина, из которой вышла Людмила Марковна и стала быстро подниматься по лестнице. Я подошел к ней и сказал, что ее поклонник, что читал ее книгу. Она ответила. Мы с ней легко разговорились, потом сфотографировались на память. И в памяти на долгие годы осталась у меня эта случайная встреча.
- А с кем из челябинских деятелей культуры приходилось встречаться и общаться, кто был и остается в памяти и душе?
- Были запомнившиеся встречи с режиссером Наумом Юрьевичем Орловым, чье имя носит сегодня челябинский театр драмы.
Был знаком с известными челябинскими артистами – Леонардом Варфоломеевым, Юрием Цапником.
С Юрием Цапником мы встретились в магазине за неделю до его ухода из жизни, я был с женой. «Ребята, берегите себя», - сказал нам Юра, а через неделю его не стало. Я стоял у его гроба в траурном карауле.
С писателем и краеведом Кириллом Алексеевичем Шишовым мы дружны много лет. Впервые познакомились, когда летели на вертолете в Аркаим, когда дороги туда еще не было. Это было в начале девяностых годов.
Музыкант, барабанщик Борис Каплун из «Ариэля» - о нём могу рассказывать долго. Знакомы мы с ним много лет. Своими впечатлениями от ВИА «Ариэль» поделился в вышедшей несколько лет назад книге об этом знаменитом музыкальном коллективе. Я в этой книге был одним из авторов. Могу сказать, что группу «Ариэль» я узнал еще в конце шестидесятых годов. Дело в том, что Виктор Колесников, который был первым ударником группы, жил в соседнем дворе, мы с ним учились в одной школе.
А позже я стал дружен со всеми ариэлевцами. Хочется вспомнить Льва Гурова, который был душой коллектива. Сегодня с Борисом Каплуном живем недалеко друг от друга, иногда он заходит ко мне в гости, разговариваем, пьём кофе.
Борис Александрович снял с плиты кофеварку, добавил в кофе корицу и разлил в чашечки.
О культуре - в жизни и на Урале.
На визитке, которую мне дал Борис Александрович, значится: советник заместителя губернатора Челябинской области. То есть и сегодня мой собеседник, что называется, на посту. Его волнуют проблемы культуры, нравственности, воспитания и в этой сфере, как он считает, очень много может сделать театр.
Прощаясь, я подарил Борису Александровичу свою книгу о Танкограде, его историях и людях – «По городу, которого нет на карте».
- Роль краеведения в формировании личности человека – ещё одна тема, которая волнует меня в последнее время, - сказал он, поблагодарив за подарок. - Академик Дмитрий Лихачев говорил, что патриотизм развивается и начинается со знания и любви к своей малой Родине – с села или города, где родился и откуда берут начало твои корни. Благодаря изучению родного края становится ясно, что история человечества складывается из истории жизни отдельных людей. И он, как всегда, прав.
