Наташка

У Наташки был смешной курносый нос, рыжие веснушки и рыжие кудряшки. А ещё огромные черные глазищи. Такие серьёзные, что я никогда бы не подумала, что это глаза пятилетнего ребёнка. Но в то же время Наташка была самым непослушным и шаловливым дитём, какого мне когда-либо приходилось встречать.

Познакомились мы с ней так. Я бродила по душным и пустым улочкам причерноморского городка в поисках комнаты. И уже еле передвигала ноги, и, как это часто бывает в книжках, вдруг увидела столь заветный белый листочек – «Сдаётся комната». Во дворе было тихо, красиво и уютно. Пройдя довольно длинный коридорчик из розовых кустов, я попала на солнечную площадку и чуть не оглохла от шума. Ну, представляете себе такую картину: около маленького щенка сгрудились человек шесть детей и все орут, причём по-русски кричала только одна Наташка, заманивая щенка кусочком колбасы. Я подошла к Наташке и спросила, не знает ли она, где хозяйка дома. Девочка поднялась с коленок и, теребя подол коротенького платьица, чуть расставив ножки носочками вовнутрь, проговорила, растягивая слова: «Нет, я не знаю, я квартирантка».

Я была совершенно очарована её рыжей мордашкой, а она, вероятно, почувствовала это, и в первый же вечер напросилась ко мне в гости. Говорила она мало. Садилась на кровать, рассматривала журналы, смотрела на меня, на мои вещички, разбросанные по комнате. А однажды заявила: «Сейчас мы будем слушать бетховенскую сонату, её хозяйская дочь всегда играет». Очень хорошая музыка». А дня через три спросила: «Ты куришь?». Я растерялась. При ней вроде никогда не курила. А Наташка продолжила: «Почему-то все папины знакомые курят. Бабушка говорит, что они неправильные женщины. А вы не знаете моего папу?», - вдруг оживилась она. И, схватив меня за руку, потащила в свою комнату.

Папа её сидел и разгадывал кроссворд, казалось, он ничуть не удивился моему визиту.

- Наташка мне все уши о вас прожужжала. Очень уж вы ей понравились. Кстати, как называется река в Южной Америке, кроме Амазонки, разумеется.

Позже я узнала, что у Наташки нет мамы, что она умерла во время родов. Дима – отец рыжей Пеппи, как она себя называла, воспитывал дочь один. Он журналист. Страшно скучает и давно бы уехал, если бы не Наталья: врачи посоветовали привезти её сюда месяца на два, а то в Ленинграде часто болеет.

Мы все подружились и всюду ходили вместе. Особенно полюбили играть в бадминтон и целыми вечерами пропадали на корте. Всё было хорошо и также хорошо бы закончилось, несмотря на то, что Наташкина влюблённость в меня передалась и её отцу. Но однажды, когда мы на пляже смеялись над Натальей, которая, исполняя какой-то немыслимый туземский танец, чёрная как негритёнок, заходила в море, раздался истошный крик о помощи – явно кто-то тонул. Так получилось, что, имея солидный стаж по плаванию, я вытащила этого незадачливого пловца. А буквально минут через десять услышала, как Наташка хвасталась: «Этого мальчика спасла моя мама…»

Мне стало не по себе. Девочка не только привыкла ко мне, а посчитала, что мы всегда будем вместе. Ребёнка, конечно же, не интересовало, что меня ждёт муж.

Назавтра я должна была улетать. Мы сидели на веранде, попивали превосходное хозяйское вино, разговаривали сразу обо всём. Вбегает Наташка и кричит:

- Папа! Папа! Вахо завтра едут на Рицу! Поехали и мы с мамой, - закончила она, озорно сверкнув глазёнками.

- Наталья, - Дима растерялся. – Наталья, иди ещё немного погуляй… Тетя Галя завтра улетает домой…

Я никогда не смогу забыть тех крупных слёз, которые разом полились из огромных Наташкиных глаз. Мы все молчали. Натка забралась ко мне на колени, обхватила меня за шею и заплакала. Совсем по-взрослому плакала, тихо, без слёз.

- Хочешь, я тебе сказку расскажу? – со всё ещё мокрыми глазами спросила она…