Как Исторический музей стал главной достопримечательностью Челябинска

Государственный исторический музей Южного Урала 1 июля 2018 года отметит свое 95-летие. Без малого век музей менял адреса, порой ютился в совершенно не приспособленных для него помещениях, пока в 2006 году не переехал в исторический центр города, на набережную Миасса. Оригинальный архитектурный комплекс хорошо вписался в городской ландшафт и стал одной из главных достопримечательностей Челябинска.

О том, как челябинские музейщики обрели свой новый дом, вспоминает директор Государственного исторического музея Южного Урала Владимир Богдановский.

– Владимир Иванович, правда ли, что новое здание музея было построено лишь благодаря волевому решению губернатора Сумина?

– Вообще-то сначала начала роптать общественность. Наши челябинские историки и краеведы много раз жаловались областному руководству, что краеведческий музей расположен в непригодном для него помещении, что он фактически находится в нерабочем состоянии. Но до поры до времени ситуация никак не менялась. До тех пор, пока Петр Иванович не увидел в новостях, как федеральный канцлер Герхард Шрёдер принимает Владимира Путина в прекрасном немецком музее. Челябинск в этом плане выглядел куда более скромно — некуда было привести гостей города, негде было их познакомить с красотами нашей природы, рассказать об истории Южного Урала.

И тогда в 2001 году появилось решение губернатора о строительстве нового здания. Было обсуждение двух архитектурных проектов на градостроительном совете. В итоге выбрали проект директора института «Челябинскгражданпроект» Сергея Якобюка.

– Вы тоже участвовали в обсуждении проекта?

– Это все было без меня. Я тогда занимался большими издательскими проектами в творческом объединении «Каменный пояс». В 2004 году, когда уже был завершен «нулевой цикл» строительства и из земли вырос фундамент, — вот тогда мне неожиданно сообщили, что стройке нужен менеджер, работающий в сфере культуры и обладающий организаторскими способностями. И тогда я приступил к работе.

– Новый музей уже строился, а вы одновременно продолжали работать в старом здании на проспекте имени Ленина?

– Работали примерно в таком режиме. С утра я шел заниматься капитальным ремонтом музея на проспекте Ленина и готовиться к переезду в новое здание. Ремонт мы там сделали быстро — буквально за один-два месяца. Открыли несколько хороших выставок, в том числе очень серьезную выставку, посвященную 60-летию Победы. Была хорошая экспозиция «Зимняя сказка», интересные выставки художников и фотографов. Словом, и в старом помещении мы успели хорошо поработать и заработать. Именно там сформировался штат сотрудников, с которыми выработали новую концепцию музея, ушли от низкопробных, хоть и прибыльных проектов. От всех этих заспиртованных уродцев в банках, восковых фигур, экзотических гадов и прочей ярмарочной вакханалии.

А после обеда меня ждала стройка на улице Труда, 100. А что такое большая стройка? Это заседания, документы, договоры, стройматериалы. И постоянные напряженные споры, порой переходящие в ругань. В основном из-за того, что строители норовили ежедневно что-то удешевить и ускорить процесс. На каждой планерке вносили изменения в сторону удешевления! Конечно, на то были и объективные причины. Нужно было максимально быстро завершить строительство, пока в областном бюджете были средства — сам губернатор об этом напоминал и поторапливал строителей. При этом многое из изначально задуманного нам удалось отстоять. Добились, чтобы в залах были установлены кондиционеры — микроклимат соблюдается. Отстояли гранитный пол и паркет вместо линолеума и кафеля. И еще многое другое, благодаря чему музей до сих пор выглядит современно и празднично. И еще долго будет так выглядеть.

– Стройка была сложная, но одновременно с ней велась подготовка к созданию экспозиции в новом здании музея?

– Да, подготовка экспозиции велась одновременно со строительством. Отсматривались фонды, был создан ученый совет, куда вошли археологи, краеведы — в первую очередь те, кто занимался разделом природы. Провели конкурс дизайн-проектов, пригласили специалистов. Потому что нужно было сделать пространственное решение экспозиции, заказать оборудование — это была бесконечная, чуть ли не круглосуточная работа! Надо было организовать работу музея на проспекте Ленина, контролировать строителей, чтобы не слишком халтурили, одновременно готовить экспозиции, заказывать оборудование — и все это одновременно. Хотелось, чтобы пространственное решение не устарело быстро — я сразу просил художников и дизайнеров: «Главная ваша задача в том, чтобы создать здесь очень комфортное пространство. Чтобы у человека в музее возникало ощущение праздника, чувство гордости за то, как здорово представлена тут наша история»

Когда к нам потом приезжали музейщики из Москвы, размещавшие экспозицию из Кремля и Государственного Исторического музея, они говорили: «Знаете, в чем прелесть вашего музея? В том, что, когда заходишь сюда, ощущаешь себя в культурном пространстве». А ведь именно этого мы и добивались изначально — чтобы посетители музея испытывали примерно то же, что испытывали наши прадеды, когда из тесной избы приходили в храм, где их встречало ощущение чего-то большого, праздничного, высокого. Это состоялось — и это здорово.

– Говорят, что губернатор Сумин охотно шел навстречу всем вашим творческим замыслам и предложениям…

– Петр Иванович откликался, но это не значит, что все у нас шло как по маслу. Когда пришло время формировать экспозицию, коллеги планировали уложиться в 18 миллионов рублей. У меня была информация, что губернатор намерен дать больше, с запасом — 24 миллиона. И тут я выкладываю на стол свою смету на экспозицию, на все художественные решения, витрины, свет и звук, на оборудование для реставрационных мастерских — всего на 180 миллионов! Повисла драматическая пауза и на этом наша презентация закончилась… От Петра Ивановича мы вышли в тревожном недоумении. Возвращаюсь в музей, и тут раздается звонок от губернатора: «Ладно. Я твою смету подписал, все постановления будут подготовлены. Но ты смотри — чтобы все было у нас в музее очень хорошо!» И мы его пожелание выполнили. Вообще-то принято менять экспозицию примерно раз в десять лет. Но с момента открытия нашего музея прошло уже 12 лет, а посетители, и специалисты в том числе, до сих пор нам говорят: «Какая у вас современная экспозиция, как удобно проложены маршруты». Решить эту головоломку было непросто, но у нас получилось. До сих пор радуюсь — как хорошо, что мы не забыли включить в смету разные необходимые мелочи, которые можно было отложить на потом. Но потом нам денег просто не дали бы.

– Владимир Иванович, а как в новом здании появился Детский музей? И действительно ли он — единственный в стране?

– Детские экспозиции в других музеях есть, но они небольшие — от 40 до 70 квадратных метров. Такого, как у нас, площадью 300 «квадратов», нет ни у кого. Мы решили построить его на месте подсобных и складских помещений и огромной фотолаборатории — они уже на тот момент были готовы к эксплуатации. Но мы внесли изменения в готовый проект, перенесли коммуникации, пережили огромное количество новых согласований и перестроили помещения. Так, в цокольном этаже появились четыре новых выставочных экспозиционных зала, а сформировала эту уникальную экспозицию группа замечательных художников — Елена Щетинкина, Борис Тряпицын, Антон Сластников и многие другие.

– А использовался ли при создании экспозиции опыт других музеев?

– Конечно. При первой же возможности я выезжал в командировки в Уфу, в Екатеринбург, Петербург. Все отпуска были связаны с посещением музеев — российских и зарубежных. И если прогуляться по нашему Историческому музею, то я легко вспомню — из какого музея и в какой стране был позаимствован тот или иной элемент.