Нюся, Нюська моя…

Аня закрыла дверь за последним гостем, если можно так назвать тех, кто пришел сегодня помянуть ее Володеньку. На столе все  прибрано, осталась одна фотография мужа с траурной полоской наискосок. Она взяла ее в руки, внимательно, с каким-то исступлением всматриваясь в дорогое лицо… Вот и девять дней прошло, мой милый… Осталась я одна… Как жить без тебя, любимый… Я не умею без вас…

Слезы полились ручьем. Все эти дни она не уронила ни одной слезы. Перед расставанием она всегда - еще с их молодости -  помнила слова своего капитана: «В любых обстоятельствах, Анюта, не роняй лицо свое». В эти скорбные дни около нее хлопотали люди, задавали вопросы, она подавала им необходимые вещи, документы… Держалась и в церкви, и на кладбище, и после похорон, пока жили у нее потрясенные ранней смертью Владимира его родственники из Челябинска. А теперь дала волю своим чувствам.

Сквозь слезы ей вдруг показалось, что Володя на фотографии  улыбнулся ей: «Ну что ты, Нюся, Нюська моя! Отставить слезы! Ты что, забыла наш последний разговор? О чем я просил, умолял тебя? Не вдовствовать. Не оплакивать прошлое. Жить дальше с прямой спиной и высоко поднятой головой. Ты же не жила своей жизнью с нами. И не возражай. Я приказал тебе быть счастливой. А ты мне что сказала в ответ?»

«Слушаюсь, мой капитан», - прошептала Аня дрожащими губами и прижала фотографию к груди.

***

«Нюся, Нюська моя!» Это был код их любви. Когда они познакомились (а это отдельная история, и о ней надо обязательно рассказать) и стали встречаться, Анна возьми да и скажи, смеясь, что смоленская бабушка, у которой она гостила все школьные каникулы, звала ее Нюсей. И звучало это у бабули так ласково и умилительно. За зиму Анька забывала это имя, но приезжая в начале лета в деревню, бежала к бабулиной калитке: «Твоя Нюся приехала!»

И Владимир, строгий подтянутый новоиспеченный выпускник военного морского училища, сказал, что ему очень нравится это имя, и он тоже будет ее так звать, когда они будут вместе, одни. Так и повелось: возвращаясь из долгих плаваний, Владимир, никого не стесняясь, поднимал ее на руки и кружил, страстно шепча на ухо: «Нюся, Нюська моя…» И не надо было ей никаких других слов и пылких признаний. Только этот их код, наполняющий трепетом, счастьем, радостью и любовью ее душу и их дом.

Вообще у Володи много было других ласковых имен для нее: Анюта, АннУшка, Анечка, Анюша… А на людях для официоза – Анна Сергеевна. Все-таки учительница.

А еще они, оставаясь одни, любили вспоминать день своего знакомства. Случилось это… Впрочем, как случилось, так и случилось. В пединституте, где училась Аня, традиционными были вечера-встречи будущих педагогов с курсантами морского училища. Аня училась на третьем курсе, когда такую встречу  организовали и на их филологическом факультете. Ее подруге Лиде удалось разведать, как будет проходить этот вечер. Танцы, буфет с мороженым и пирожными, будет играть ВИА из училища, девочки тоже представят свои номера художественной самодеятельности. «А перед окончанием вечера, - посвящала ее Лида, - будет объявлен белый танец, обычно это вальс. Дамы приглашают кавалеров. Ты умеешь вальс?» Конечно, Аня любила вальс, она его каждое лето танцевала у бабушки в деревенском клубе. «А курсанты-то все из выпускного курса, без пяти минут офицеры с кортиками, - добавила Лида. – Женихи!»

Натанцевавшись в общем круге, напрыгавшись под летку-енку, они стояли у стены, когда объявили белый танец. Лидка сразу скомандовала: «Вон видишь, два парня стоят, они, вроде на нас смотрят. Я беру этого с шевелюрой, а ты второго свеже подстриженного. Договорились?» И они решительно, рука к руке направились через весь зал к намеченной цели. Когда Аня подняла голову, чтобы не упустить из виду кавалера, то увидела веселые глаза лохматого парня, устремленные на нее. И вдруг она совершенно неожиданно для себя «подрезает» Лидочку и протягивает руки лохматому. Опешившей Лиде достался второй красавец. «Прямо из-под носа увела парня. Вот тебе и тихоня», - притворно сердилась на нее потом Лида, и они весело смеялись.

***

Этот финт Ани оказался судьбоносным. Парни пошли провожать девчонок и оказались очень интересными, веселыми, и классиков они читали и знают не хуже филологинь. Уже после второго свидания Аня поняла, что влюбилась по уши. А Володя позже признавался, что влюбился в нее с первого взгляда, когда она через весь зал шла к нему на белый танец.

Через несколько месяцев Володе предстояло отправиться на Север по распределению. За месяц до отправки они поженились. Свадьба была скромной, но очень веселой. У Ани несколько подружек да мама с бабушкой, а у Володи только друзья курсанты и их куратор, которого они называли Боцманом.

Владимиру предоставили недельный отпуск, и они гуляли все белые ночи. Какие они были счастливые! «Нюся, моя Нюська!» - кричал Володька, едва закрывалась дверь за мамой, спешившей на работу. И начинались поцелуи до головокружения, беготня друг за другом …

А потом почти полгода она ждала вызова от Володи. Перевелась на заочное отделение и отправилась от плачущей мамы в самостоятельную жизнь к любимому мужу. И понеслось: встречи, разлуки, расстояния, ожидания, редкие письма (зато какие!) с долгих учений, из «походов». И снова счастливые недели вдвоем. А через год втроем – с сыном Сашенькой. На первых порах ей помогала с малышом мама. Аня перевелась в институт по месту жительства, окончила его с отличием, работала в школе, потом в многотиражке. У них была своя квартира, много друзей.  Володя сделал головокружительную карьеру, окончил академию, получал новые звания все выше и выше. Его очень уважали и ценили на службе. А потом Владимира перевели в ее родной город. И здесь у них было много друзей – умных, красивых, преуспевающих в жизни и на службе. Свой круг, свой тыл блестящих офицеров, интеллигентных культурных людей. Они часто встречались – их дома были открыты друг для друга - отмечали вместе праздники. Самый почитаемый в их компании был День Военно-Морского Флота в последнее воскресенье июля. Владимир в белоснежном парадном кителе после морского парада и торжеств приглашал ее на прогулку. Все встречные – она видела это - оглядывались на их красивую пару – молодцеватый без пяти минут адмирал и стройная красивая женщина с красиво уложенными золотистыми волосами…

***

Владимир был замечательным, преданным, заботливым мужем, который предупреждал любой ее порыв, шаг. Капризов она себе не позволяла, с достоинством носила звание жены офицера. Может поэтому они никогда не ссорились, не выясняли отношений – не было повода. Муж решал всегда и все сам, ей только оставалось поощрять его лаской и улыбкой. В семье был культ женщины и культ мужчины. И отцом Владимир был любящим, превосходным примером для подрастающего сына.

Но по стопам отца сын не пошел, хотя когда-то мечтал о море. Когда пришла пора в старших классах выбрать будущую профессию (это уже когда они переехали в Москву), он без труда поступил в известный московский вуз. Стал хорошим программистом. И едва окончив институт, женился на милой девушке. Жить молодые стали у родителей в большой, прекрасной квартире, которую Владимиру предоставили в Москве по переводу в главное управление. Как они все были счастливы в те годы!

А потом Владимир вышел в отставку, ему предложили  высокую должность в одном главке. Но он вскоре отказался от нее, Анне сказал коротко: не хочу участвовать в распродаже России. Вот так! К тому времени у них с Анной добавилось забот – родился внук. Его воспитанием в основном занималась она. Владимир был по-прежнему востребован: консультант, эксперт в разных высоких структурах. Потом у него была еще и общественная работа, постоянные встречи, заседания каких-то комиссий.

Когда Илюшка стал посещать детсад – на семейном совете решили, что перед школой необходимо «попривыкать к коллективу», -  Анна пошла в библиотеку. Работать. Ей нравился ее график, много времени оставалось для семьи. А главное удобство – библиотека была рядом с домом, обедать можно было с мужем за семейным столом. У Владимира к тому времени сократились трудовые обязанности – стало пошаливать здоровье, остались только кое-какие ветеранские дела.

После обеда она выводила мужа прогуляться в сквере, подышать свежим воздухом, поиграть в своем «зеленом клубе» в шахматы, а зимой и шайбу погонять, не надевая коньков. Анна требовала, чтобы он регулярно посещал свою ведомственную больницу, ходил на процедуры, принимал лекарства. Но Владимир не позволял ей опекать себя, заглядывать в его медкарту. «Слушаюсь, мой капитан…». А по вечерам вся семья кружила вокруг Илюшки, забавного рассудительного карапуза, который в свои-то малые года все типы кораблей знал, все моря с дедом на карте исследовал и «прошел». А сколько они с дедом и с бабушкой, естественно, макетов морских лайнеров склеили – все полки и шкафы заставлены…

***

Когда же все сломалось в их семье?

Когда ее мамы не стало? Да, это был удар для всех, но они тогда выстояли, даже как-то скрепились, стали еще внимательнее друг к другу.  Когда у мужа начались серьезные проблемы со здоровьем, и он окончательно стал пенсионером? И с этим тоже смирились – пока  помогают лекарства, правильное питание, заботливые родные люди рядом, это не страшно. Но уже тогда Анна обратила внимание на то, что из Володиной винной коллекции, которую он пополнял много лет, бывая в разных дальних походах и командировках, исчезли некоторые напитки. Может, кому-то подарил? Но она бы знала об этом. Вообще его стало труднее уговаривать на прогулку, он больше стал сидеть в кабинете за компьютером, читать, лежа на диване.

Нет, самым большим ударом для всех стал уход невестки. Забрав Илюшу, она без долгих объяснений покинула их дом. Мало того, не давала им встречаться с внуком. Это ей-то, самой лучшей бабушке на свете, как сама уверяла ранее, и о чем с восторгом кричал внук, когда Анна забирала его из детсада. Да бабушка и дед по сути вырастили этого чудесного малыша. Почти год она потратила на борьбу за общение с внуком, пришлось даже в суд обратиться. И мальчик стал бывать у них, гулять с отцом и дедом, солнышко ненаглядное вернулось в дом.

Но незаметно подкралась и навсегда поселилась  новая беда: Владимир стал все чаще по поводу и без повода прикладываться к спиртному. А вскоре ни одного дня не пропускал. Она пыталась его ласково урезонить, потом просить и уговаривать. А он усадил ее однажды на кухне за стол и, глядя трезвыми глазами в ее глаза, четко сказал «последнее слово». Что он не хочет бросать эту «дурную привычку, от которой никому нет никакого вреда», так как он не пьет абы что, не скандалит, последнее из дома не уносит и чувствует себя хорошо. Просто ему так комфортнее жить.

А вскоре открылось, что пьет и сын. Чтобы мама не тревожилась, он пьет по ночам. А утром садится за компьютер и работает. Ведь он высококлассный айтишник и его ценят в конторе. Родные мужчины ее «щадили»: один пил по ночам, другой днем, но не на глазах и никогда вместе. Внешне все в доме хорошо, прилично, муж и сын, чувствуют себя виноватыми перед ней и безотказно помогают по дому, они по-прежнему добры и ласковы. Но она видела, как худеет ее муж, а сын с утра не в настроении и оживляется, только когда уходит спать. Она пробовала лечить их специальными таблетками, ездила к травницам за снадобьями и ходила молиться и ставить свечи за их здоровье к чудотворным иконам в храмы. Пыталась пробудить в них новые и старые интересы: спорт, семейные прогулки, поездки в дом отдыха, на природу.

… Саши не стало после Нового года: острый панкреатит, врачи не спасли запущенный организм. Владимир, потрясенный смертью сына, бросил пить и вовсе исхудал. Зачастил к врачам, а потом и вовсе слег – онкология. И как ей сказали, никаких надежд…

Он по-прежнему был собран, всячески поддерживал ее, шутил, острил с друзьями, навещавшими его, и даже попросил ее разыскать заброшенную много лет назад гитару.

Он умер в конце лета, взяв с нее слово «быть счастливой, Нюся, Нюська моя…»

***

Две недели Анна Сергеевна не показывалась на людях. Первые дни бродила по дому, потерянно обняв портрет мужа, разговаривала с ним. Отвечала на редкие звонки. И терзалась мыслями: как горе пережить, что делать, с чего начать новую для себя жизнь. Может, вернуться в библиотеку…, надо бы разобрать бумаги в кабинете Владимира, заглянуть в его ноутбук – он часто, пока мог, сидел перед ним… Как-то увидев себя неприбранную, в пижаме в зеркале, ужаснулась: да, дорогая, ты роняешь лицо, видел бы тебя, Володенька.

И принялась за работу. Расчистила письменный стол, обнаружила в нем письма, перевязанные ленточкой – ей от мужа, а другая стопка – ее письма мужу. Это она их собрала и перевязала еще перед переездом в Москву, а потом потеряла, думала: навсегда. В компьютере Владимира одна из папок была названа «Мое». Там оказались стихи, а она думала, что Владимир забросил их, когда наконец «пришвартовался к берегу». Два дня она читала письма и стихи, которые повторялись в некоторых посланиях ей. Волна огромной их любви, преданности, счастья накрыла ее с головой. Вернее, в этой волне она слегка голову потеряла. Она смеялась, плакала, целовала нежные строчки. Потом перебрала все фотографии. Их было много. Их дом всегда был открыт для друзей, они много ездили, облазили всю Москву, Подмосковье. Особенно красивы были фотоснимки с праздников и морских парадов и прогулок. Постепенно в ее голове созрел один маленький проект, и даже не один.

Через два месяца она бодро сообщала Володиной кузине, которая давным-давно стала ее самой лучшей и верной подругой, только ей она поверяла свои тревоги о сыне и муже:

- Наташа, я пишу книгу. О нашей с Володей любви и, конечно же, о нем самом. Ты же знаешь, он геройский командир, преданный друг и просто замечательный человек! Связалась с его сослуживцами, друзьями. Они мне присылают и наговаривают по скайпу свои рассказы о нем. Как много я о нем не знала. А один его товарищ  еще с курсантуры даже прилетает в Москву из Болгарии, где живет много лет. У него здесь сын учится к тому же. Очень  интересный человек, Борисом зовут.

***

С Борисом они встретились в гостинице, хотя Анна Сергеевна попыталась было предложить ему свою квартиру, даже прибрала ее как следует. Но Борис вежливо отказался. Они проговорили три часа, но и этого оказалось мало. Договорились встретиться еще раз. Борис привез несколько снимков, где они с Владимиром вместе. Один из снимков, где и она с ними запечатлена, был знаком ей: «Он есть у нас в альбоме. Володя говорил, что ты его наипервейший друг еще с училища. И после вы служили вместе. А потом как-то  жизнь развела».

- Наипервейший? – засмеялся Борис. – А он не рассказывал, как чуть не врезал мне, своему другу? А все из-за того, что я как-то безотносительно к теме разговора, да просто между прочим, сказал «твоя Нюся». Он побелел, схватил меня за грудки и прошипел: «Не смей произносить это имя. Это мое, только мое. Понял?» И отскочил. Я тогда сильно обиделся, да и он еще дулся несколько дней. Горячий парень был, любил тебя сильно. Я и забыл про тот случай, вот только сейчас вспомнил. Смешно.

После встречи на следующий день, Борис вызвался ее проводить. Разговаривали уже обо всем. Она удивилась, когда Борис ее спросил: «На что же ты живешь, Аня? Для пенсии еще не доросла. Давай я помогу, у меня есть деньги». Сказал он это так тепло, с искренней озабоченностью, и ей почудились в этих словах Володины мужские нотки. Рассказал немного о себе: с женой расстались десять лет назад, у нее новая семья, в Москве бывает часто для встреч с сыном. В Болгарии у него дом и никого рядом нет, потому что он по-прежнему связан с морем: «нынче здесь, завтра там»…

Она пригласила его подняться к ним (так и сказала «к нам») в квартиру. Предложила кофе. Он сел за стол, огляделся:

- О, ямайский ром! Помню, помню, из какого порта нам привезли этот пиратский напиток. Очень хотелось нам его попробовать.

- Попробуешь сейчас? – потянулась она к коллекционной бутылке.

 - Нет, я уже давно перешел на легкие болгарские вина, - когда дома бываю, люблю вечером после ужина бокал выпить. А на службе сухой закон.

Нарезая сыр и колбасу на кухне, Анна Сергеевна услышала знакомый мотив. И поспешила в гостиную:

- Ты тоже любишь эту песню? Это Володина любимая. Он еще когда ухаживал за мной, пел ее мне.

- Так ее пел весь наш курс. Споем? Но ее надо петь под гитару с паузами, с надрывом струн. Есть гитара?

Конечно есть! Борис настроил гитару, откашлялся, ударил по струнам:

«Он капитан, и родина его Марсель. Он обожает споры, шум и драки. Он курит трубку, пьет крепчайший эль и любит девушку из Нагасаки…»

Она слушала Бориса и вспоминала, что редкие посиделки в их доме обходилась без этой песни. Борис поет ее, как и Владимир, с теми же пассажами и азартом. Как же так? Кто он? Ангел, посланный ей… Владимиром?

Прощаясь на пороге,  Борис с чувством сказал ей:

- Аня, прилетай ко мне в гости в Болгарию. Я у тебя побывал, жду ответного визита.

И она полетела. Туристкой. Как только была напечатана ее книжка. Должна же она доставить ее Борису, который помог в издании.

Вернувшись домой, сообщила своей подруге-кузине:

- Он чудесный! В нем так много общего с Володей, те же манеры, отношение к женщине, такт, порядочность, офицерская выправка. И доброта! Мне кажется, я влюблена, Наташа.  И не упрекай меня, мне Володя дал свой наказ, это он ведет меня и торопит. Я знаю, он радуется, глядя с неба на меня…

И вдруг переключилась на другую тему:

- Ты в июле никуда не уезжаешь? А девочки твои? 26 июля День Военно-Морского Флота. Это  любимый праздник Володи и мой, который пройдет впервые без него. Я хочу, чтобы он был с нами в этот день. Я забронировала на три дня десять номеров в отеле в нашем с Володей родном городе, с видом на море. Приглашаю наших друзей, они же по сути, и соавторы моей книги. А три номера заказаны для вас. Жду с семьями. Все оплачено. Обязательно побываем на морском параде, погуляем по городу, посидим в ресторане. Так что готовьтесь!

А за два дня (!) до долгожданной встречи неожиданный звонок:

- Наташка, я улетаю завтра в Болгарию к Борису. Готовы виза и билеты. Я не думала, что это произойдет так быстро, думала, месяцы уйдут, поэтому ничего тебе не говорила. В общем, встречу друзей я отменила, вернее, они отказались без меня встречаться. Но ваши три номера остаются за вами. Ключи на твое имя в ресепшене. А мы с Борисом встретим праздник вместе… с Володей в Болгарии. Не осуждай меня, подруга. Я счастлива, как приказал мой муж!

Нюся, Нюська моя…