Ветераны секретного военного завода «К-4» подарили челябинскому архиву легендарную «сталинскую» папку

В годы войны «К-4» обеспечивал фронтовую авиацию бронекозырьками, служащими для защиты кабины самолета от вражеских пуль. Первоначально завод располагался в Ленинграде, но в 1941 году его, как и многие другие предприятия оборонного значения, было решено эвакуировать на Урал. Специально для этого освободили цеха сразу двух челябинских фабрик – по производству дрожжей и безалкогольных напитков.

Однако полноценно эвакуировать производство в новые помещения так и не удалось – замкнувшееся вокруг Ленинграда блокадное кольцо окончательно изолировало «северную столицу» от остальной страны. Соответственно, налаживать бесперебойное производство авиаброни пришлось фактически на пустом месте – без необходимой техники, сырья и высококвалифицированных кадров.

Основным кадровым резервом и будущим «цветом завода» стали 14-15-летние выпускники фабрично-заводских училищ, которых пришлось обучать новому производству прямо в его процессе, то есть фактически с нуля. Как рассказывали сегодня старые труженики «Оргстекла», успевшие застать живыми рабочих и руководителей того самого «К-4», многие тогдашние заводчане были ростом ниже станков – им приходилось работать, стоя на специально подставленных ящиках. Притом, что скидку на возраст в те суровые годы никто не делал – за опоздание в цех лишали скудной пайки хлеба, спать иной раз приходилось прямо возле станка на раскладушке.

Про сам опасный характер работы на химическом производстве, в помещении без вентиляции – в то время ее просто не было – и говорить не приходится. Даже в последующие, более благополучные периоды советской эпохи, мужчину, отдавшего десять лет жизни такому труду, отпускали на пенсию в 50 лет. Женщину – в 45, при условии «химического» стажа не менее 7,5 лет.

А между тем, выпуск бронекозырьков на «К-4» в разгар войны удалось наладить, хотя и «со скрипом». 10 июля 1942 года завод дал стране первую продукцию – эту дату и принято считать официальным Днём Рождения будущего «Оргстекла».

Однако темпы выполнения плана новым уральским заводом «наверху» считали недостаточными, и в 1943 году директора «К-4» Зусю Давыдовича Шульмана вызвал к себе «на ковёр» сам Сталин. Не сказав правды никому из родственников и внутренне готовя себя к смерти, Шульман под вымышленным предлогом вылетел в Москву.

История о незабываемом приёме у «вождя народов», которую от Зуси Давыдовича лично слышали некоторые ветераны «Оргстекла», в свое время стала на заводе «притчей во языцех», передававшейся по цехам из уст в уста. Со слов рассказчика, Сталин в тот день сразу поставил вопрос ребром: «Я хочу знать, когда завод будет давать стране авиаброню в нужном количестве?». Увидев, как директор раскрыл свою толстенную кожаную папку и трясущимися руками стал перебирать документы и справки, генсек слегка разрядил обстановку: «Да оставь ты эти бумажки! Давай своими словами!».

И после этого руководителя «К-4», несмотря на волнение и страх, «прорвало»: он честно рассказал «Верховному», что нет подходящих станков и оборудования, что катастрофически не хватает сырья, что необходимые для производства трубы приходится доставать где попало самим. Наконец, и о том, что рабочие буквально валятся с ног от голода. После этого прозвучал наводящий вопрос: «Если всё, что нужно, мы вам обеспечим – будет выполнен план?». Шульман, разумеется, ответил утвердительно.

Вскоре завод заработал как часы: высокие нормативы плана, которых и так приходилось достигать на пределе физических возможностей, несколько раз удалось перевыполнить. Заслуги З. Д. Шульмана не прошли для родины незаметно: в годы Великой Отечественной он был награжден орденом Трудового Красного знамени, а в 1946 удостоился Сталинской премии. В 1950 году «нашел героя» второй по счету Орден Красного знамени – на этот раз за работу по заказу самого Курчатова, связанную с атомным проектом. Как сегодня с гордостью, но не без доли иронии отмечают заводские ветераны: «В свое время мы прикоснулись к атомной бомбе!».

В 1953 году Шульман покинул директорский пост. Но Юрию Степановичу Абросимову, пришедшему на завод в конце 60-х в качестве инженера-технолога, удалось с ним познакомиться и завести приятельские отношения. По его словам, даже после ухода с руководящего поста тот продолжал заботиться о своих рабочих. Решив однажды проведать одного из старейших сотрудников, в свое время лучшего слесаря, Зуся Давыдович обнаружил его в плачевном состоянии: в полном одиночестве, нищете, с почерневшими от болезни ногами. Профсоюзная организация завода получила тогда строгий ветеранский «втык», а слесаря немедленно поместили в больницу с надлежащим уходом. И это лишь один из многочисленных примеров.

Умер первый директор «Оргстекла» в 1992 году, на тот момент ему исполнилось 90. Учитывая вредность производства и работу на полный износ в течение долгих лет – цифра просто поразительная.

Именно Юрию Абросимову в 80-е годы Шульман подарил ту самую папку, с которой когда-то ходил «на ковёр» к Сталину. Сначала Юрий Степанович, по собственному признанию, использовал папку как личную вещь, брал с собой на работу – к тому времени он трудился секретарем заводской парторганизации. Но вскоре, осознав историческую ценность подарка, решил сделать его достоянием общественности.

Помимо второго владельца реликвии, на мероприятии присутствовали также Генрих Лейзерович Горенштейн, прошедший на заводе путь от электрика до начальника службы безопасности, Виктор Тимофеевич Попов, Галина Афанасьевна Борискина и другие заслуженные «оргстекольщики»

Сейчас, когда ни «К-4», ни «Оргстекла» уже не существует в принципе, ветераны промышленности поневоле высказывают сожаление о том, что завода их молодости больше нет. По их словам, «Оргстекло» в 90-е постигла участь многих советских предприятий – «разворовали, растащили, распродали». Но память всё равно останется – пусть даже и в виде кожаной папки.