Челябинский фотограф Александр Кондратюк: людей надо любить

В Историческом музее Южного Урала 28 апреля откроется выставка «Уральское чудо. Чугунное кружево», посвященная Каслинскому литью – одному из главных брендов Челябинской области. Но в первую очередь выставка – о художниках, скульпторах и литейщиках Каслинского завода. Снимки этих людей, которые тоже будут представлены на выставке, на протяжении восьми лет делал известный челябинский фотограф Александр Кондратюк. В интервью корреспонденту агентства «Урал-пресс-информ» он рассказал о чудесах малой Родины, таинстве зарождения пленочной фотографии и о том, как снимок может продлить человеку жизнь.

– Александр Борисович, как стали соавтором «каслинской» выставки?

– Фотовыставка «Касли 2012-2021» родилась неожиданно. Ко мне обратились за иллюстрациями для экспозиции, зная, что я фотографировал на Каслинском заводе. Отдал весь архив. Среди снимков много людей – литейщики, чеканщики, формовщики. Огромное количество специалистов задействовано, чтобы сделать маленький барельефчик. Технологический процесс длинный и сложный. Удивительно, как суровые с виду металлурги создают искусные изделия, например, «пасхальное яйцо Фаберже» – тончайшее литье. Руки у них золотые. Умельцы.

– Ваши герои – простые труженики. Чем они вас привлекают?

– Мне интересны люди. Рабочие, врачи… Люди, которые что-то создают своими руками, головой, мозгами, мыслями. Это мое.

– Есть свой способ сделать хорошую фотографию?

– Есть охотник ищущий, а есть выжидающий. Я отношусь к фотографам, которые ищут. Я не сижу в засаде, чтобы сделать удачный снимок. Хотя это тоже способ. Цели возникают по заданию редакции или своему интересу. Стараюсь не тыкать объективом человеку в лицо. Многие из моих героев – люди немедийные, непубличные. Они живут в каком-то своем мире и не всех пускают в него. Прежде чем начать фотографировать, я всегда стараюсь разговорить человека. Причем издалека, о рыбалке, например. Если не найти общий язык, то получается сухая протокольная фотография.

– Вы снимали репортаж о девяти днях с момента трагедии в Беслане. И сейчас сложно смотреть на фотографии, сделанные тогда?

– Мне там разбили фотоаппарат. Эмоции... Понятно... Если женщина потеряла всех – внуков, детей. Это огромная трагедия. У города в ровном поле буквально за два дня выросло огромное кладбище… Люди реагировали на камеры по-разному. Я не пересматриваю эти фотографии. Ни Беслан, ни Чечню.

– В 2017 году директор фотослужбы издательского дома «Коммерсантъ» Павел Кассин тоже открывал в Краеведческом музее выставку и сказал, что фотография должна быть умной, то есть должна иметь несколько уровней прочтения. Вы согласны с ним?

– Полностью с ним согласен. Вообще человек прежде всего визуалист. Зацепила карточка – он дальше читает материал. Во времена советских газет было такое понятие, как передовица. Это первая полоса газеты, где размещалась большая фотография. Очень серьезно к этим вещам относилась цензура. А фотослужбу «Коммерсантъ» возглавил в свое время Эдвард Опп и в 90-е годы заложил новое понимание иллюстраций. Не просто чугунные люди на фоне трактора или станка с напильником, а живые люди с эмоциями, снятые с необычных ракурсов: снизу, сбоку. То есть люди, остановившиеся в какой-то момент процесса. С приходом новой иллюстративной позиции те, кто хотел, увидели ее и стали следовать. Надо или подсматривать, или – умное слово – моделировать ситуацию (прим. ред. улыбается). Есть тысячи важных для снимка условий. Как Азбука Морзе: если будешь считать точки и тире в голове, то сигнал не примешь.

– Вы сказали, что с приходом новой иллюстративной позиции те, кто хотел, стали ее перенимать. А вообще умению поймать момент и сфотографировать нужно долго учиться? Или это что-то врожденное или интуитивное?

– Можно научиться технической стороне. Понять, что такое экспозиция. А все остальное либо дано, либо нет. Взять художника: один пишет шедевры, а другой всю жизнь рисует афиши.

– Знаю, что вы любите фотографировать на пленку. Почему?

– У меня к пленке ностальгическое отношение. Мне иногда ночами снится, что я в лаборатории что-то делаю, проявляю, даже ощущаю запах пленки. Это все-таки таинство. Цифра – это дело искусственного интеллекта, а пленка – это творчество. Фотограф, который работал с аналоговой фотографией, должен был знать химические процессы. У меня по два-три разных проявителя было, выбирал в зависимости от условий съемок и нужного результата. Галогениды серебра, которые создают изображение, непредсказуемы (прим. ред. смеется). Мне кажется, аналоговая фотография живая. А цифра, как сказал один мой коллега, это целлофановое изображение. Но я ни в коем случае не умаляю ее достоинства, считаю, это прогресс.

Но фотографии не должны быть просто игрой цвета. Снимки должны нести информацию. Вот материалы о каслинском заводе лежали-лежали, а сейчас стали частью истории, и люди увидят, кто и как создает чугунные шедевры.

– А многих своих героев помните?

– Конечно. Есть Герой России Сергей Зяблов из Златоуста. Когда мы были в Чечне, остановились на каком-то поле и втихаря арбузов набрали. И вот на фото он стоит с пулеметом и ест арбуз (прим. ред. улыбается). Когда с ним встречаемся, тепло вспоминаем эту ситуацию. До сих пор смотрю фотографии ветерана Великой Отечественной войны Михаила Константиновича Резепина, который почти 105 лет прожил. Встретились с ним в госпитале для ветеранов:

-Я немецкий с войны хорошо знаю. Сейчас английский учу. Тысячу слов уже выучил!

- Дед, тебе сколько лет?

-Так уж сто!

Фотографируя ветеранов Великой Отечественной, с каждым из них проживал определенный отрезок жизни, ходили на рыбалку или на мотоцикле катались. Старался больше «рассказать» про ветеранов из сельской местности, не избалованных вниманием и торжественными приемами.

В Аргаяшском районе, например, делал материал про ветерана, спросил, что он вечером делать будет. А он: «За «Трактор» болеть!» Подскакивает, такой живчик, достает из шифоньера шарфик и кричит: «Оле-оле-оле-оле!» Успел сделать снимок. Потом подхватили все каналы. Позвонил в пресс-служку «Трактора», так деда и всю его родню потом на матч привезли. Он стал героем деревни, а мне говорили: «Александр, вы нашему деду еще на десять лет жизнь продлили!» Наверное, для этого мы и работаем. Людей, своих героев снимков, надо любить.

– А для кого выставка, которая открывается сейчас? Кому следует посетить ее в первую очередь?

– Думаю, еще немного и Каслинское литье вообще могло исчезнуть. В 90-е годы этот завод почти с землей сравняли. И спасибо «Мечелу», который цех сохранил. Затем стали собирать повсюду эталонные образцы. Место, где хранятся скульптуры, у них не музеем называется, а эталонной комнатой. Так вот по этим образцам они продолжают производство своих Каслинских творений. В Кусе было похожее, но только бронзовое. К сожалению, там ничего не осталось. Каслинское литье – одно из чудес нашей малой Родины. Урал – это вообще удивительная территория. Она богом поцелованная.