Легенды одного госпиталя
Это были первые дни войны. Еще не прошли растерянность и потрясение. И было пока неясно, как жить дальше. Но где-то уже шли бои, и гибли люди… Известный в Челябинске хирург Петр Тарасов явился в военкомат, где получил приказ возглавить эвакогоспиталь 1722.
В то время в Челябинской области развернулась большая работа по созданию мощной тыловой базы. На Южный Урал эвакуировались предприятия. В зданиях школ, клубов, курортов и больниц открывались госпитали. Один из них – в челябинской школе №12, где сейчас размещается академия культуры, - и возглавил хирург Тарасов.
На счету был каждый специалист. Людей в белых халатах забирали на фронт. А те, кто оставался в тылу, дневали и ночевали в операционных. В эвакогоспиталь 1722 попадали бойцы с огнестрельными ранениями рук и ног, с увечьями, ожогами. Тяжелых раненых было много. Начальник госпиталя Петр Тарасов много оперировал сам и руководил всей работой. Увидеть его в госпитале ночью у постели прооперированного было обычным делом.
Не так уж много материалов сохранилось о буднях челябинских госпиталей. Конечно, есть цифры и известные факты о том, как население приходило на помощь врачам и медсестрам, что в строй возвращалось до 80 процентов солдат, а смертность была крайне низкой – 0,3 процента. Но история оживает лишь в воспоминаниях. К счастью, сохранились и они.
Пациент с медицинским будущим
Молодой боец, получивший тяжелое ранение в боях под Сталинградом, не скрывал радости, что попал в челябинский госпиталь – поближе к родному дому. Родом он был из Красноармейского района, в августе 41-го в 17 лет добровольцем ушел на фронт в парашютно-десантные войска. В мясорубке под Сталинградом был ранен и санитарным поездом направлен в Новосибирск. По дороге его не раз оперировали и везли дальше. А он мечтал, чтобы нога осталась цела, да еще - оказаться бы поближе к дому.
До Новосибирска раненый не доехал, его сняли с поезда в Челябинске и определили в госпиталь 1722. Петр Тарасов оперировал парня пять раз и спас раненую ногу. А когда боец пошел на поправку, стал ненавязчиво убеждать его поступать в медицинский. Но у молодого человека был талант к математике и совсем другие планы на будущее. Что больше подействовало: трудное положение семьи, которая не могла отправить сына на учебу, или доводы профессора Тарасова посвятить свое будущее медицине? Кто знает… Демобилизованный по ранению солдат в 1943 году поступает в Киевский медицинский институт, который тогда был эвакуирован в Челябинск. Тем раненым бойцом был Даниил Александрович Глубоков, будущий профессор, доктор медицинских наук, ректор ЧГМИ с 1966 по 1995 год, почетный гражданин города Челябинска.
Медсестры-школьницы
Близился конец войны. В октябре 44-го года в эвакогоспиталь 1722 по направлению райкома комсомола прибыли на подмогу 14-16-летние школьницы. Тогда все старшеклассники, помимо учебы, трудились на заводах, в колхозах, в госпиталях. Учеба в старших классах была платной. Хочешь учиться – работай. Остальным дорога в ремесленные училища. А для работающих школьников делались скидки.
Да и сами подростки, патриотически настроенные, жаждали отличиться если фронтовыми подвигами, то хотя бы работой в тылу. Романтика, конечно, быстро развеялась, когда столкнулась со всеми трудностями военного времени. Кроме работы, была еще учеба, которая у многих начиналась в третью смену и заканчивалась почти ночью.
Девочки работали в госпитале по три-четыре часа. Сначала им поручали простые дела, например, сматывать бинты. Но постепенно стали доверять более сложную работу: кормить раненых, мыть палаты, перестилать постели. Спустя два месяца старшая медсестра предложила нескольким самым расторопным школьницам выходить на ночные дежурства. Среди них оказалась Дина Северная.
- Конечно, я согласилась, это же такая романтика для пятнадцатилетней девочки, - вспоминает сегодня Дина Владиславовна. – Но когда я пришла туда ночью в первый раз, вся романтика кончилась. Ведь днем нас не пускали в палаты очень тяжелых, искалеченных раненых. А ночью приходилось выполнять всю работу. Например, кормить раненых, у которых не было конечностей. Не все девочки, скажу честно, это выдержали.
Никакого спуску нам не давали, спрашивали, как с взрослых.
Все уже ждали конца войны, а эшелоны с ранеными все шли и шли в тыл. Однажды в госпиталь 1722 поступила очередная партия раненых. Медсестер не хватало, и дежуривших ночью школьниц поставили на прием и санитарную обработку бойцов.
- Это были молодые 18-22-летние юноши с раневой лихорадкой, очень тяжелые, - рассказывает Дина Владиславовна. – Некоторые в беспамятстве. Меня и еще одну девочку одели в «чумные» костюмы. Мы даже не поняли, для чего. Думали, что просто грязно там и все. Но то, что мы увидели, было шоком. Под разрезанными гипсами раненых оказались вши, черви, изъеденные мышцы. Мы терли щетками искалеченные конечности. Моя напарница так и не решилась во второй раз идти на прием раненых.
А Дина выдержала. Что давало ей силы выполнять эту страшную работу? Воспитание в семье, когда слово «надо» было главным и решающим. А еще, как признается Дина Владиславовна, личность главного врача. «Это был такой человек, который всем давал силы, - вспоминает она. - Всем хотелось работать. Не за деньги, благодарности или ордена, нет… Просто все стремились делать добро. И еще … не хотелось разочаровать его, чтобы он посетовал: «Ну, зачем вы их взяли?».
Однако для Петра Тарасова ночные дежурства школьниц на санпропускнике долгое время оставались тайной. Однажды, когда Дина терла щеткой искалеченного танкиста, находившегося под морфием, в моечную заглянул начальник госпиталя.
- Когда он увидел нас за этой работой – что тут было! - вспоминает Дина Владиславовна. – С тех пор нас больше на приемку не пускали.
Дина Северная не собиралась быть врачом. Романтический характер не позволял ей выбрать столь приземленную профессию. Девушка отослала документы в Ленинградский кораблестроительный институт. Но когда она зашла в госпиталь попрощаться со старшей медсестрой, та сообщила, что Петр Михайлович просил ее зайти.
«Вам надо идти в медицинский. У вас призвание, - сказал начальник госпиталя опешившей Дине. - Вы окончите институт, и мы еще с вами поработаем. И думаю, много сделаем хорошего для людей. Мне кажется, у вас все получится». Эта фраза решила для нее все.
Дина Владиславовна стала врачом, вышла замуж за ученика Петра Михайловича Тарасова Артема Кузнецова. Работала хирургом, а позже анестезиологом. В родном коллективе первой городской больницы ее помнят, ценят и уважают.
Олино счастье
Дина Владиславовна Кузнецова до сих с волнением вспоминает тяжелораненых больных. Ее поражали не только искалеченные молодые люди, но еще и то, что несмотря на боль и свалившиеся испытания, они не теряли уверенности, что жизнь продолжается.
- Однажды я шла по коридору госпиталя, - вспоминает Дина Владиславовна. – Навстречу мне на костылях шла красивейшая девушка… без ноги. Я просто остолбенела. Какая-то пружина сжалась у меня внутри. Не могу с места сдвинуться, стою как вкопанная. А она увидела меня и расхохоталась: «Ну, че смотришь? Ноги нет? Зато голова цела!».
Ту девушку, вспоминает Дина Владиславовна, звали Олей, была она на фронте связисткой, ногу потеряла в одном из боев. Из госпиталя домой красавица уехала вместе с таким же раненым, тоже искалеченным на полях войны.
Внеплановые смены
Для лечения раненых в госпитале 1722 требовалось большое количество лечебных шин. Их не хватало – ситуация складывалась критическая. Нужно было искать какой-то выход. Руководство челябинского облздравотдела обратилось к директору завода «Металлист» с просьбой изготовить партию шин для лечения тяжелораненых бойцов. Однако тот ответил отказом: мол, рабочие и без того перегружены выполнением срочного заказа для фронта. Тогда руководитель отдела эвакогоспиталей Георгий Мешалкин лично пошел в цех. Он собрал уставших людей и объяснил, что шины нужны для фронтовиков. Люди не стали расходиться после ночной смены. 120 шин поступило в госпиталь.
Но шины были не единственным «медицинским дефицитом» в военные годы. Эвакогоспиталю также нужен был гипс. По просьбе Мешалкина главный инженер треста «Челябметаллургстрой» сам сконструировал установку по производству гипса из белой глины. Ее смонтировали на заводе автоприцепов. В сутки установка давала полтонны гипса. Проблема была решена.
А когда в эвакогоспиталях возникла нехватка ваты, то по предложению Петра Тарасова в качестве заменителя стали использовать мох сфагнум. Его привозили с местных озер, и после стерилизации использовали для лечения.
Двойная операция
Эта история среди врачей того поколения - легенда. Кроме колоссального труда в госпитале, Петр Тарасов в годы войны оказывал неотложную хирургическую помощь обычным горожанам и выполнял сложнейшие операции. По воспоминаниям профессора медицинского института Натальи Тюриной, однажды ночью у одного из раненых с аневризмой бедренной артерии появились симптомы разрыва сосуда. Требовалась срочная операция. Дежурившая по госпиталю Тюрина бросилась разыскивать Тарасова. Выяснилось, что он находится в медсанчасти МВД и готовится к операции у больного с абсцессом мозга. Узнав про ЧП, хирург отложил операцию и немедленно приехал в госпиталь. В течение нескольких часов Петр Тарасов стоял у операционного стола, спасая жизнь раненого. Затем вернулся в медсанчасть и до утра оперировал больного с абсцессом мозга. Пришедшие на работу сотрудники госпиталя как обычно увидели своего начальника на боевом посту.
Личность
- Это был великолепный мужчина, большой, спокойный, выдержанный, - рассказывает о Петре Тарасове Дина Владиславовна Кузнецова. – На осмотр все приходили в блестящих белых халатах. Было очень тихо, все разговаривали вполголоса. Когда он заходил в палату, лица раненых сразу оживлялись. Все к нему тянулись, всем хотелось с ним поговорить. От него исходила доброта, спокойствие и уверенность.
- Он был очень требовательный к себе и к сотрудникам отделения, - рассказывает медсестра Веселова, ушедшая в 41-м на фронт. - Стоять на операции с ним было одно удовольствие. Он никогда не кричал, в операционной была тишина. Но медсестре надо было внимательно следить за ходом операции.
- Хирург он был отменный, что называется с хирургическим талантом от Бога, - вспоминает Анна Андреевна Ткаченко. - Он охотно и много учил нас, молодых, пришедших с фронта. Раненые и больные его любили, просто боготворили.
Все эти слова о легендарном хирурге Петре Михайловиче Тарасове. После войны он работал доцентом кафедры общей хирургии, затем был назначен ректором медицинского института. Тарасов – это целая хирургическая школа. Он воспитал множество учеников, а те, в свою очередь, вырастили новые поколения врачей. Он рано ушел из жизни – ему было всего 66 лет. Наверное, потому что всегда трудился, отдавая всего себя.
Автор материала благодарит за предоставленные воспомнинания и фотографии Городской музей истории медицины и лично его руководителя И.М. Матовского.
