Вардкес Авакян: «Когда я создаю образ, я стараюсь понять, что мой герой оставил после себя»

Событие далеко не рядовое – скоро в столице Южного Урала появится еще одно произведение монументального искусства, которое может стать символом города.
Автор этих строк присутствовал на презентации, но поговорить с художником не удалось. Встреча состоялась на следующий день.
«Закон жанра» требует написать, что «скульптор встретил его на пороге мастерской». И скульптор действительно встретил его на пороге мастерской и провел по лесенке в тесную студию, где накануне едва поместились губернатор и телевизионщики.
Теперь здесь были только хозяин и гость, то есть ваш покорный слуга.
Авакян снимал со своих скульптур покрывала, и мастерскую наполняли гости. Это было, действительно, похоже на то, как если бы в студию входили - Шаляпин с гордо поднятой головой, Рахманинов с устремленным в неведомое взором, Камитас, в безумии оплакивающий трагедию армяского народа…
Много женских фигур, трогательных и теплых…
Гостю было позволено потрогать модель новой работы (действительно – пластилин!) и скульптор пригласил его в небольшую комнатку, расположенную над мастерской. Вардкес Айкович разлил по чашкам горячий чай, и беседа началась.
- Вардкес Айкович, вы родились в Армении?
- Нет. Я родился на древней армянской земле, но принадлежит она Азербайджану. Это Нахичевань.
- В вашей семье кто-нибудь был причастен к искусству?
- Никто. Мой отец был крестянин. Он умел делать все – рубить камень, вытачивать жернова, косить сено, работать в кузнице, плотничать. Все умел. Я до сих пор удивляюсь, какой был талантливый человек, И трудолюбивый. Он, наверно, мне что-то передал.
- А как случилось, что вы стали скульптором!
- Сам не знаю. Тогда везде ставили памятники - Сталин, Ленин. У нас в деревне поставили Сталина. Я ходил, смотрел и удивлялся – вот есть такие люди, что могут даже вождя вылепить. Наверно, от этого и пошло. Потом поехал в Ереван. Я там и учился, и работал. Как каменотес. Переводил орнаменты… Там строили новые здания, и тут же вокруг окон, дверей делали орнаменты. Я сейчас приезжаю, смотрю, даже кое-что приятно все сохранилось…
- А как вы попали на Урал?
- На Урал… Когда закончили вуз…
- По распределению?
- Нет. Мы с другом решили, что в Ереване не достать мрамор и решили поехать в Челябинск, рядом с ним мрамор есть. Когда заканчиваешь вуз – кажется, что ты гениальный художник, только материала не хватает. Вот если бы я тогда понимал, что такое искусство, вообще не стал бы, наверно, скульптором – это такой труд! Страшно! Тяжелый труд.
- В каком году это было?
- В пятьдесят шестом году. Поступил в оперный театр. Есть такая должность - скульптор-бутафор. В театре тогда работал отличный художник – Чемодуров. Главный художник театра. Я так работал, что он все время удивлялся. Вот «Бахчисайрайский фонтан» - там четыре или пять фигур, двухметровых. Мне самому сейчас удивительно, как я мог за неделю эти фигуры вылепить, снять форму, и сдать.
- Когда вы в первый раз выставили свои работы?
- Первый раз я выставил в 57 году две работы. В Московском Манеже. Это были «Целинник» и портрет работницы. Приехали в выставком, а там знаете - Вучетич, другие скульпторы… Но мои работы – единственные, что прошли от Челябинска. На следующий год я выставил еще одну скульптуру «Студентка на стройке». Тогда студенты работали в колхозах, на стройке… С удовольствием лепил с натуры. И опять от Челябинска только моя работа прошла. Ее, среди других победителей даже выставляли в Третьяковской галерее. Меня приняли в Союз художников. С тех пор участвую в выставках постоянно. О моих работах начали писать. Две скульптуры даже открывали выставку «Россия» в Манеже.
- Когда вы начали работать над памятниками?
- Это был примерно 86 или 87 год. Памятник Курчатову. Это было так сложно, так тяжело. Теперь есть и Курчатов, и Прокофьев, фигура студента у ЮУрГУ, и фигуры на крыше, памятник Глинке… Теперь надо «Свободу» завершить, а потом подумать…
- Вардкес Айкович, иные называют вас «придворным художником», сравнивают с Церетели…
- Нет, я не придворных художник. И не Церетели. Просто мне всегда везет с руководителями. И с теми, что были прежде, и с нынешним губернатором. Мне дают возможность реализовать свои идеи и мысли. Это же не везде так.
- Любое искусство, если это не ремесло, подразумевает как бы «выставление автором себя на показ». Не страшно?
- Нет. В любом произведении виден художник. На одной выставке мне задали вопрос: вот ваш мрамор – он теплый. Вы, наверно, всю свою энергию, все тепло отдаете камню, а себе ничего не оставляете. Нет, говорю – еще много остается.
- Что вы можете сказать о современной скульптуре?
- Знаете, я - такой художник… Когда что-то начинаю создавать какой-нибудь образ, я стараюсь понять, что он оставил после себя. У некоторых современных скульпторов все поверхностно. Если это Петр Первый, который был жестоким царем, значит сделаем его жестоким. А ведь он остался в истории как реформатор. Вот из чего надо исходить.
- Вернемся к скульптуре, которую вы вчера демонстрировали. Там есть солнце, оно так неожиданно сделано. Что это - влияние армянского искусства?
- Нет. Армянское искусство здесь ни при чем. Я долго думал, делал разные варианты. Я понял, что солнце надо сделать не так, как коня или фигуру девушки. Оно должно венчать композицию. Поэтому появилось такое решение.
- А в Армении была скульптура? В прежние времена?
- Да, конечно. Армяне всегда украшали здания, надгробные памятники… Во-первых – орнамент. Потом - животные, и птицы, и люди – даже на фасаде. Такие трогательные… И барельефы, и горельефы. Птицы – куропатки, хищные птицы. Древние скульпторы связывали храм с природой, с окружающей природой. Вы смотрите на каменную куропатку, а в стороне слышите куропатку живую.
- Вы верующий человек, Вардкес Айкович?
- Мне часто задают этот вопрос. Нас воспитали в уверенности, что Бога нет. А сейчас мне все время кажется , что какая-то сила есть… У меня в жизни были такие моменты, когда что-то неведомое выручало меня в тяжелых ситуациях…
- Я вас спросил, верующий ли вы человек, вот почему: в последнее время проявляется столько зла…
- Я понял. По-моему все это рождает нищета огромного числа людей. Сменился уклад жизни, люди вынуждены приспосабливаться к новым порядкам. А это не все могут. Это не так просто.
- А терроризм, конфликты?
- Мне кажется, что многое вызвано неумным руководством. Когда начинают стрелять – значит, кто-то в чем-то ошибся. Я так понимаю.
- Есть ли у вас прогноз, придет ли человечество к согласию?
- Мне кажется, что если есть Бог, он не должен был создать человека таким. Человечество сейчас близко к самоуничтожению. Мы говорим, что надо сохранять природу, а сами ее губим. Создаем технику, чтобы человек физически не работал. Если так и пойдет, то будет плохо. Если из каждой религии взять лучшее и объединить, была бы одна религия, человечная, добрая… Я все надеялся, что на телевидении каждую неделю хотя бы один день будут программы о культуре. А этого нет.
- Может, это временное явление, и со временем мы изменимся?
- Не уверен. Пока этого не заметно. Вот мы говорим о воспитании. А как даже старшее поколение себя ведет? Это тоже воспитание. Собственным примером.
- Что вам нравится в Челябинске?
- Становится больше зелени. Наше лето такое короткое, что обилие зелени радует.
- А что не нравится?
- Бездарная реклама. Магазины, которые буквально выползают на тротуары, затаскивают к себе.
- Что вы можете сказать о реконструированной улице Кирова?
- Слишком мало зелени, много брусчатки. Много бутафории.
- Вардкес Айкович, вот вы идете по городу и видите свои работы. Ведь это мало кому суждено. Здание или мост строит целый коллектив, а скульптура создана вами, и больше никем. Что вы чувствуете?
- С одной стороны, приятно видеть свои работы. А с другой стороны – в каждой работе замечаешь, что мог бы что-то сделать лучше. Ощущаешь сожаление, что не заметил что-то вовремя. Это помогает в других работах. Но все равно, все скульптуры – родные, это мой труд.
- Вардкес Айкович, вы говорили, что у вас так много работ, что вы даже не знаете, где некоторые из них находятся. Да и в мастерской их достаточно. Не пора ли создать музей Авакяна?
- Об этом не мне судить. Наверно, сейчас не до этого…
Чай был выпит, вопросы заданы, ответы получены. Было жаль расставаться с Авакяном, хотелось спросить что-то еще – может быть самое важное.
- Приходите еще, - предложил Вардкес Айкович.
Проезжая мимо бронзового Прокофьева, автор этих строк смотрел на него как на старого знакомого.
Фото пресс-службы администрации Челябинской области.