Интервью, которого не было

Этой публикацией мы открываем проект, посвящённый 80-летию Победы нашей страны в Великой Отечественной войне. Автор публикации – студентка второго курса Коркинского филиала Челябинского государственного колледжа индустрии питания и торговли Дарья Тарбенкова.

Как правило, интервью берут журналисты, а я - будущий повар-кондитер, но сегодня попробую выступить в качестве интервьюера. Правда, встреча с героями моего интервью будет виртуальной. Почему? Да потому, что они, эти люди, шагнут ко мне из книги… Да-да, из самой настоящей, документальной, которая называется «Блокадная книга». Её создали на основе реальных встреч с теми, кто пережил блокаду Ленинграда, писатели Даниил Гранин и Алесь Адамович.

В уютный зал библиотеки своего колледжа я пригласила (частицу «бы» я уберу) трёх женщин, которые прошли испытание голодом и холодом (а это самые невыносимые условия существования) и выжили! Для них мои однокурсники испекли вкуснейшие пироги, булочки, круассаны, вся выпечка неимоверно аппетитная. А ещё в воздухе витает аромат свежезаваренного кофе…

За столом напротив меня сидят три немолодые женщины. Глядя на них, таких милых и уверенных в себе, ни за что не скажешь, что они пережили много горя, страха и ужаса. Когда Ленинград был окружён, героини моего интервью вместе со всеми горожанами оказались в ловушке, как птицы в железной клетке. Они бились в ней все 872 дня блокады, чтобы победить смерть.

Светлане Александровне Тихомировой в начале блокады было всего четырнадцать лет, подростком была и Людмила Николаевна Бокшицкая, а Лидия Георгиевна Охапкина уже была молодой мамой.

Итак, я начинаю задавать свои вопросы и обращаюсь к одной из своих собеседниц.

- Лидия Георгиевна, расскажите, как вы жили со своими детьми в блокаду. Знаю, что самое страшное время было зимой, когда к голоду присоединялся ещё и холод. Как вы спасались от этих двух зол?

- Да, зимой в квартире был страшный холод, на стенах иней, как бывает в сараях зимней порой.

Чтоб не простудить дочку Ниночку, я подлезала под одеяло и подсовывала сухую пелёнку, а ту бросала на пол, и она вскоре замерзала, как замерзает бельё мокрое на улице. Я уже настолько похудела, что на ногах совершенно не было тела. Грудь - как у мужчины. Скулы на лице обтянулись, глаза ввалились. Дети тоже были очень худые, и у меня замирало сердце, когда я видела их худенькие ножки и ручки, а ещё маленькие прозрачные лица с большими глазами. По ночам плакала, плакала оттого, что не знала, как накормить детей. Сынишка Толик оставался с сестрёнкой, когда я уходила за водой. Вот так и было.

- А как же вы выживали без еды?

- Было очень сложно. Один раз прихожу домой, дали немного хлеба. Смотрю, Толик сидит и что-то спичкой в полу выковыривает. Я говорю: «Что ты делаешь?» Он отвечает, что выковыривает пшенички из щелей пола. Это я немного просыпала, когда варила.

- Я знаю, что у каждого ленинградца была своя особенная история, которая никогда не забудется. Она осталась в каждом сердце, как боль, которая периодически напоминает о себе. А что у вас, Лидия Георгиевна, навечно осталось в памяти?

- Помню, как один раз на мою карточку дали 200 граммов гороха. Сварила из него жиденький супик и закутала его одеялом, чтобы пропарился. А сама к соседке вышла. Она умирала... Я постояла немного и ушла. Прихожу, кастрюля открыта. Я спросила Толика: «Ты уже лазил?».Он ответил, что только ложечку попробовал.

Сели есть суп. Почерпнула ложкой и вынула оттуда тряпочку, которой у Толика были завязаны руки. Чесотка у него почти прошла. Но я ему всё равно завязывала, чтоб не заразил ни меня, ни Ниночку, так вот он её и обронил. Думаю, что теперь делать. Суп выплёскивать было жалко. Так и ели... До сих пор не забуду этого случая, да и он тоже долго помнил.

- А как изменился Ленинград в блокаду?

- Город был ранен, как человек, побывавший в бою. Но был жив, и жил трудной жизнью, не умирал. Многие люди от жуткого голода выхватывали хлеб у других. Проблематично было раздобыть и воду. В блокаду были жуткие морозы, суровая зима. Все водоёмы, которые были, покрывались толстой коркой льда, и её было сложно пробить, чтоб достать до воды.

Но мы, блокадники, не бросали друг друга, помогали, как могли, своим ближним, соседям и просто незнакомым людям.

- Спасибо, Лидия Георгиевна! А теперь я хочу задать свои вопросы Людмиле Николаевне Бокшицкой. Скажите, пожалуйста, а как вы пережили блокаду? Я знаю, что вам однажды очень помогла соседка, она стала вашей спасительницей…

- Я пережила блокаду в самом суровом смысле, без запасов еды, без помощи, но с верой, что скоро всё кончится. Но уже в декабре 1941года мы не могли пойти выкупить хлеб, не вставали с кровати, были без сил, лежали трое: мама, сестра и я. И, как вы говорите, у каждого был свой спаситель. У нас это оказалась соседка Надежда Сергеевна Куприянова. Она решила, что мы уже мёртвые, потому что в нашем доме, где мы жили, живых уже не было. Увидев нас обессиленных, она сказала, что не даст погибнуть семье такой замечательной женщины, ушла. Она вернулась с дровами.

Затопила печку, принесла воду. Сказала, что им в госпитале дали кролика, она сварила его для нас. Только после обеда мы узнали, что это кошка, последняя, наверное, а не кролик. Этот обед и это внимание позволили продержаться до 10 января 1942 года. Я никогда не забуду эту чудесную Надежду Сергеевну.
Вот такие были неравнодушные жители Ленинграда.

Людям приходилось кушать клей, после которого многие умирали от несварения желудка. Кто-то мог съесть маленький сухарик хлеба и больше ничего, люди даже не могли представить, когда покушают в следующий раз. Для многих это был последний приём пищи.

Люди умирали от голода и холода. С каждым днём силы покидали их. Они просто высыхали на глазах... Падали на холодных улицах Ленинграда, замерзали... Спать было невозможно, летали снаряды, громко разносились звуки сирены, но в эти невыносимые ночи мы продолжали верить в лучшее, не упали духом.

- Я читала, что даже в таких мучительных условиях люди пытались порадовать друг друга. Светлана Александровна, а теперь слово вам. Расскажите, пожалуйста, вашу историю. У вас ведь был один хороший день в мучительной ленинградской блокаде, это правда? Вы его хорошо помните?

- Конечно, помню. 25 марта 1942 года, когда мне было 14 лет. Я хотела сделать какой-то подарок маме в её день рождения. Кускового сахара не было, пиленого не было, был сахарный песок. Его получали по карточкам. Не помню, по какой норме. Утром, когда пили чай, мама насыпала немного сахарного песка отцу, мне и себе. Пока мама не видела, я прятала свою порцию сахара, ссыпала его в старую вазочку. В эту вазочку я собирала сахарный песок.

На это ушло месяца два, наверное. Отец делал вид, что не замечает, а мама, когда шла к буржуйке чай наливать, вот тогда я и ссыпала. У нас в это время отмокал клей в тарелках на окне - такой, в виде плитки из шоколада, отмокал несколько дней. Этот клей был на завтрак, на обед.

Прятала я этот сахарный песок. Когда он мне попадался на глаза, хотелось палец в него обмакнуть и попробовать. Но держалась.

Когда наступил этот день, я, помню, очень переживала. Хотелось встать раньше мамы. Я поставила на стол полную вазочку с сахарным песком, накопилось, наверное, граммов 300! Были слёзы. Тут же разделили его между собой. Так отпраздновали день рождения.

А отцу ещё до этого, в день Красной Армии, я подарила полсухаря. Не помню, как я его сэкономила.

- Расскажите ещё о блокаде. Вы же одна из свидетелей ленинградской трагедии, к тому же вам удалось выжить…

- Когда в городе почти совсем не осталось еды, жители стали строить Дорогу жизни - ледовый путь через Ладожское озеро. Благодаря этой дороге, смогли привозить немного пищи. На дне озера построили трубопровод для снабжения теплом. Потому что у многих людей не было печей и каких- либо средств для обогрева, не на чем было даже согреть воды.

Враги надеялись, что в таких тяжёлых условиях в ленинградцах заглушатся человеческие чувства. Они думали, что голодающие, мёрзнущие люди перессорятся между собой из-за кусочка хлеба, перестанут защищать город и в конце концов сдадут его.

Но фашисты ошибались. Мы до последнего боролись за свой любимый, родной город!
Очень сложно было нам, детям блокады. Многие болели дистрофией. Мы, маленькие жители Ленинграда, практически не видели детства, мы не могли просто беззаботно погулять с друзьями, поиграть в игрушки, повеселиться.

Мы наравне со взрослыми трудились во имя Победы: дежурили на крышах домов во время налётов бомб, тушили их, ликвидировали. Даже самые маленькие помогали чистить снег на улице. Осенью трудились на полях, собирали урожай. Ухаживали за ранеными в госпиталях.

- Светлана Александровна, а что, на ваш взгляд, объединяет всех блокадников?

- Ленинградцы, которые прошли блокаду, как никто другой знают ценность жизни, ценность маленького кусочка хлеба.

Эти люди очень скромные, искренние, добрые, сильные духом. Самое главное, после таких испытаний все мы оставались людьми, не потеряли человеческого облика, человеческой души. К сожалению, в наше время многие не ценят того, что имеют, жалуются, что всё не так, как они хотят, что еда невкусная, и самое ужасное, выкидывает хлеб. Тот самый хлеб, который мог спасти жизнь человеку.

- Как вам сейчас бывший Ленинград?

- Помню, как фашисты говорили, что Москва - это сердце страны, а Ленинград её душа. Как человек не может жить без души, так и страна потеряет свой боевой дух, когда лишится нашего города. Но страна не сдалась, а мужественно держалась за Ленинград! Всё это было не зря!

Я очень рада, что наш чудесный город восстановили после стольких страданий, которые он пережил. Этот город повидал много боли, слёз, потерь. Но после войны он вернул свою красоту и величие.

Я бы хотела закончить своё интервью, сказав спасибо всем ленинградцам, всем военным, защищавшим город, и вообще всем тем, кто боролся с фашизмом, держался до последнего, плечом к плечу сражаясь за Родину, за своих близких!

Особое спасибо вам, героиням моего интервью, ведь ваши свидетельства о жизни в блокаду – бесценны! Несомненно, вы совершали каждодневный подвиг, оставаясь людьми в самых невыносимых условиях существования. Я думаю. что это интервью с вами, мои дорогие блокадницы, предназначено прежде всего для молодёжной аудитории.

Мои сверстники должны знать, что такое истинный фашизм и что преступления против человечности не имеют срока давности! И самое главное - они не должны повторяться!