Ирина Буторина: Надо относиться к человеку с ОВЗ как к равному

Об инклюзии сейчас говорят много, но зачастую лишь в рамках образования. В действительности это явление распространяется на все сферы жизни, и каждый человек так или иначе связан с ним. О том, что означает этот термин в широком смысле, а также о роли средств массовой информации в инклюзии и правильном отношении к людям с особыми возможностями здоровья, рассказала корреспонденту агентства «Урал-пресс-информ» министр социальных отношений Челябинской области Ирина Буторина.

– Исторически сложилось, что словом «инвалид» называли тех, кто не может в полной мере участвовать в социальной жизни. Сейчас, когда в мире все чаще поднимаются вопросы толерантности, этично ли, по Вашему мнению, использовать данный термин в средствах массовой информации, которые формируют общественное мнение? Нужно ли его заменять такими словами, как «человек с ограниченными возможностями», «человек с ментальными особенностями» и т. д.?

– Сейчас общество и все общественные институты поворачиваются лицом к людям старшего поколения и к ребятам, у которых есть определенные особенности в развитии. Если мы говорим не о какой-то нормативной составляющей, а об обычном общении или подаче информации в СМИ, то, конечно, лучше использовать более современные выражения. Например, люди с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) либо дети с особыми потребностями в системе воспитания. В любом случае мы тоже стараемся в неофициальном общении уходить от термина «инвалид» или «ребенок-инвалид», потому что на самом деле это уже звучит очень, если можно сказать так, по-чиновничьи. Это язык правового акта. В простой речи хочется использовать более теплые выражения. В этой логике мы провели большую работу и даже изменили названия ряда наших учреждений. Раньше они назывались детскими домами-интернатами для детей с глубокой умственной отсталостью. Представляете, клише какое? Это название довольно-таки жесткое, но оно было сформировано исторически. Буквально в прошлом году нам удалось окончательно проработать все нормативные моменты, чтобы у нас полностью сохранился статус учреждения, но при этом мы ушли от этого жесткого названия. Сейчас они называются Центрами содействия семейному воспитанию. Согласитесь, это совсем по-другому звучит.

– А сами люди с особыми возможностями или родители особых детей просят использовать какие-то определенные термины?

– Все зависит от человека, с которым общаемся. Представители некоммерческих организаций с большим опытом свои названия не меняют. Например, Всероссийские общества глухих, слепых и инвалидов. Они продолжают использовать ту терминологию, которая сложилась исторически. Молодые родители, которые воспитывают тех же солнечных деток более современно подходят к этому вопросу. Есть те, кто в принципе не акцентирует внимание на том, что у ребенка есть особые потребностями или возможности. Действительно, в логике развития инклюзии, может быть, не стоит делать акцент на наличии каких-то особенностей. Может, стоит это оставить в рамках правового поля и использовать такие термины, как «инвалид» или «слепой», когда мы говорим о правовых основаниях.

– Ирина Вячеславовна, по Вашему мнению, развита ли в Челябинской области инклюзия людей с особыми возможностями здоровья, включены ли они в активную общественную жизнь?

– Если брать инклюзию как социальное явление, то это очень глубинные процессы. Я считаю, что у нас в обществе только начинает складываться эта система, появились первые ростки, которые где-то уже начинают развиваться. Но говорить о том, что у нас в полном понимании есть инклюзия, на мой взгляд, еще, наверное, рано. Сделать предстоит очень многое. Понятно, что это социальное явление должно быть в каждой сфере. Есть такие сформированные общественные мифы, что инклюзия касается только, допустим, системы образования, но это очень узкий взгляд. Конечно, мы говорим о том, что включенность человека с ОВЗ в социальную жизнь должна быть максимальной и, соответственно, в любой сфере – в образовании, здравоохранении, культуре, спорте, соцзащите и так далее. Здесь как раз общество должно быть готово к тому, чтобы воспринимать человека с инвалидностью абсолютно как равного, не выделяя его особенности в развитии. Это очень важно! Радует, что у нас уже появились те кирпичики, которые лягут в фундамент развития процесса. Когда я была уполномоченным по правам ребенка (прим. ред. с 2015-2019 гг.), мы активно взаимодействовали с организацией «Открытое сердце» Елизаветы Кирилловой, работая по ряду проектов. Всегда с большим удовольствием говорю, что результат есть: в рамках этого проекта удалось открыть пока первый класс для ребятишек с ментальными особенностями в обычной школе. Это и есть инклюзия в таком правильном понимании. Знаю, что проект получил продолжение, коллеги из системы образования его сейчас поддерживают. Если говорить о системе социальной защиты населения, у нас тоже внедряются различные проекты, которые закладывают кирпичики, позволяющие развивать тему инклюзии. Мы стараемся перестроить всю систему так, чтобы не делить учреждения для ребят с ограниченными возможностями здоровья и для всех остальных.

– Вы упомянули об «Открытом сердце», в связи с чем хочется узнать, помогают ли другие НКО в инклюзии людей с ОВЗ? Как оцениваете их помощь?

– Мы работаем в очень тесном взаимодействии с рядом некоммерческих организаций, которые я бы даже назвала не партнерами, а друзьями. Если сказать навскидку, то среди крупнейших НКО, у которых уже есть понимание всех глубинных процессов области, можно назвать «Бумеранг добра», «Звездный дождь», «Пеликан», «Искорку», «Наше место». Все они уже заняли свою нишу на рынке услуг некоммерческих организаций, как сейчас модно говорить. С ними мы взаимодействуем как в рамках грантовой поддержки, согласно действующему законодательству, так и в рамках информационно-правовой поддержки. Когда коллеги обращаются за советом, всегда стараемся помочь в реализации проектов, потому что эта совместная деятельность максимально позволяет реализовать права молодых людей и деток с ОВЗ. Еще сейчас у нас набирает обороты организация «Семья плюс», которая заходит в очень такую важную тему, как сопровождаемое проживание для молодых людей с инвалидностью. Конечно, подобные социально ориентированные организации – большая поддержка. Что греха таить, система социальной защиты населения не может закрыть на данный момент все вопросы. И это не какая-то особенность Челябинской области, а важное взаимодействие государственного сектора с некоммерческим. Мы это и на всех федеральных площадках слышим, что очень важно развивать взаимодействие, чтобы максимально охватить весь спектр услуг, которые необходимы для данной категории людей.

– Люди, у которых рождается ребенок с инвалидностью, порой долгое время не знают, куда идти, чтобы узнать о возможностях и льготах. Расскажите, с чего им нужно начинать и какие услуги они могут получить на начальном этапе?

– Здесь тоже важно, что существует взаимодействие между государственным сектором, куда входит соцзащита и здравоохранение, и некоммерческим. Те объединения родителей, которые уже столкнулись с такой проблемой, помогают молодым, узнавшим о том, что у ребенка есть особенности, принять и пережить ситуацию. Если в правовое поле заходим, то необходимо оформить официальный статус «инвалида» в медико-социальной экспертизе. Как только этот статус подтверждается, появляется право на получение целого комплекса мер, начиная от пенсии по инвалидности, если речь идет о тяжелых ситуациях, и заканчивая налоговыми преференциями. Это все реализуется на федеральном уровне. Также регион принимает решения о своих мерах поддержки. У нас по инициативе губернатора Алексея Леонидовича Текслера в 2020 году произошли два серьезных изменения в нормативной практике. Во-первых, размер ежемесячного пособия для малоимущих семей с ребенком с инвалидностью был увеличен до прожиточного минимума, то есть если раньше был порядка 600 рублей, то сейчас можно получить до 12 тысяч рублей. Это, конечно, беспрецедентное решение. Во-вторых, было принято решение о введении новой меры социальной поддержки – компенсационной выплаты в случае, если родители затратили свои средства на реабилитацию и оздоровление ребенка с установленной инвалидностью. Здесь родитель, который самостоятельно приобрел путевку в реабилитационный центр, может обратиться в соцзащиту для компенсации затрат. Предельная сумма – 28 с половиной тысяч. Важно сказать, что такие меры поддержки есть не в каждом регионе. У нас на нее в этом году предусмотрено 97 миллионов, воспользоваться этой льготой могут порядка 4 тысяч семей. Мы уже видим интерес у родителей, которые таких деток воспитывают. Несомненно, это серьезное подспорье.

– А сколько у нас зарегистрировано детей с ОВЗ? Их количество растет?

– На учете в системе соцзащиты с установленной инвалидностью в Челябинской области порядка 11 с половиной тысяч детей. Это ребята, которые получают поддержку в семьях или находятся в специальных учреждениях. По данным общероссийской системы, в Челябинской области проживают порядка 15 тысяч. К сожалению, снижения мы не видим, но надеемся, что оно будет, ведь сейчас у нас активно развивается система здравоохранения, реабилитационные центры.

– Как Вы считаете, средства массовой информации могут помогать в инклюзии людей с ОВЗ? Например, рассказывать о положительном опыте адаптации.

– Я вообще считаю, что у средств массовой информации, тем более на современном этапе развития общества, очень большая сила в формировании любого общественного мнения у любой группы населения. Мы всегда, общаясь с представителями СМИ, пытаемся найти то конструктивное взаимодействие, чтобы это все было во благо, и от многих СМИ видим стремление помочь, когда они рассказывают о крупных мероприятиях, доказывающих, что наличие правового статуса не означает, что человек должен быть на окраине социальной жизни. Так, у нас не первый год проходит конкурс «Рожденная побеждать» (прим. ред. конкурс красоты для девушек с ограниченными возможностями здоровья). СМИ очень поддерживают это мероприятие. Важно, когда коллеги, обладающие силой слова, показывают, на мой взгляд, безграничные возможности участниц. В них есть огромная сила духа, творческий потенциал, замечательные человеческие качества. Смотришь, как девчонки между собой общаются, и понимаешь, насколько это глубоко, по-доброму и искренне. Они не ощущают себя оставшимися в стороне. Такие большие мероприятия помогают им почувствовать себя полноценными участниками жизни, а когда еще и СМИ полноценно освещают, то это вообще большой вклад в формирование правильного, доброжелательного отношения всего общества. Кроме того, Челябинская область – активный участник Всероссийского конкурса «В фокусе – детство», который проводит федеральный Фонд поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Одна из номинаций в этом конкурсе для СМИ — освещающиt проблемы детей с особенностями развития. Мы уже не первый год входим в топ-5 областей, которые на региональном этапе имеют максимум заявок, в том числе и в этой номинации. Понимаем, насколько заинтересованы СМИ в освещении этой проблемы. Речь идет не только о том, чтобы показать, какое хорошее мероприятие, а рассказать и о проблематике. А это большой талант – правильно подать проблему. Не просто кого-то обвинить в ее существовании, а при этом еще и для людей с ОВЗ показать пути решения, объяснить, что выход есть. В этом, на мой взгляд, и заключается огромная роль СМИ в процессе инклюзии.

– Многие журналисты, освещая эту тему, уходят в оценочные суждения и жалеют людей с инвалидностью. Правильно ли это? Что бы Вы могли посоветовать авторам, пишущим на тему инклюзии?

– Если абстрагироваться от того, что я представитель соцзащиты населения, и ответить на вопрос, как обыватель, то, читая разные материалы как в печатных, так и электронных СМИ, могу сказать – больше 50 процентов всех материалов носят, как Вы и сказали, оценочный характер. Автор все равно добавляет оценку и чаще всего она в таком роде: «Как жалко, что всех обижают». Дальше у читателя уже появляется негатив из-за того, что кого-то обидели, и на этом новость заканчивается. Важно, чтобы сама ситуация подавалась нейтрально, чтобы читатель мог дать свою оценку, но при этом важно, чтобы автор, показывая проблему, подсказывал, куда с ней можно пойти, чтобы решить ее. Если мы пойдем на улицу и будем спрашивать прохожих, знают ли они, как получить услуги для людей с ОВЗ, сомневаюсь, что кто-то скажет, что в Челябинской области есть 50 комплексных центров, где почти везде работают отделения с молодыми людьми и с ребятами с инвалидностью, где обучают родственников и самих людей, например, после ДТП у которых возникли особенности здоровья. Там целые школы ухода есть, пункты проката технических средств реабилитации. Мало кто знает об этом. Было бы правильно, если бы человек, который столкнулся с какой-либо проблемой, прочитал новость о подобном случае и узнал, что есть вот такое решение. Но журналистика, мне кажется, не бывает без личного мнения самого журналиста. Здесь все зависит от личности самого автора. Так же и с сотрудниками соцзащиты населения. Наша ежедневная работа, в первую очередь над собой, будет давать синергетический эффект в формировании инклюзии.

– Подводя итоги беседы, общество и СМИ должны жалеть людей с ОВЗ, обращать особое внимание или быть с ними на равных?

– Абсолютно на равных. Это точно такие же люди, и, на мой взгляд, мы не должны разделять общество по принципу имеющихся или отсутствующих особенностей. Каждый человек особенный по-своему. У кого-то могут быть особенности характера, у кого-то внешние особенности, а у кого-то особенности в развитии, но это не должно ставить его чуть поодаль, чуть ниже или выше. Человек должен быть с нами таким же, даже если есть особенности в общении. Думаю, и это мы постепенно преодолеем. Есть же у нас международные языки… Будет и здесь универсальный язык общения. Хотя, мне кажется, он уже есть – это язык доброты. Он никуда и не исчезал. Как только мы станем относиться к человеку с ОВЗ как к равному, решатся очень многие проблемы. И поверьте – жалости им точно от нас не нужно. Им нужна наша поддержка. Как и любому человеку.