Челябинск – Луганск - Рубежное: собкор «Урал-пресс-информа» отправился в ЛНР на помощь родителям

Голод, разруха, прячущиеся в подвалах и бомбоубежищах люди, растапливавшие снег, чтобы попить воды: так сейчас живет Рубежное – город в Луганской Народной Республике, где долгие восемь лет идет война.

О том, что происходит сегодня на территории ЛНР, с места событий передает корреспондент агентства «Урал-пресс-информ»: Михаил Бондаренко, который в настоящее время живет и работает в Челябинске, отправился туда, чтобы помочь своим родителям: его отчий дом – в Рубежном, который сейчас переживает по-настоящему страшные времена. В городе нет ни газа, ни воды, ни света. Военные действия в треугольнике Лисичанск – Северодонецк – Рубежное – длятся с четвертого марта.

Отец Михаила, Сергей Бондаренко, тяжело заболел и оказался в больнице. Его жена, Татьяна, все время находилась в лечебном учреждении вместе с мужем. Их сын, бросив все дела в столице Южного Урала, срочно выехал в Луганскую Народную Республику. Нашему корреспонденту пришлось преодолеть немало трудностей, чтобы воссоединиться с самыми близкими своими людьми.

Сначала Михаил прибыл в Луганск. Переночевав у знакомых, направился в пресс-центр за аккредитацией, которая оказалась еще не готова. Не став ее дожидаться (отца срочно надо было забирать из больницы), Михаил отправился в Рубежное. Его путь пролегал через станицу Луганскую. В тех краях ранее был взорван пролет моста (сейчас его уже отремонтировали службы ЛНР). Дальше, через поселок Новоазовск, вместе с бывшей ополченкой Анастасией с позывным «Ассоль» – по словам Михаила, это очень храбрая, отважная девушка – они ехали до Старобельска (город неподалеку от Луганска), перед которым увидели затопленный танк, лежавший с правой стороны дороги.

В этих местах, отмечает Михаил, сильных повреждений гражданской инфраструктуры он не обнаружил.

«Ехал я не через Северодонецк, так как туда было нельзя: там велись активные боевые действия. После Старобельска мы выдвинулись в сторону Варваровки, и тут уже началось самое интересное… На дороге (а ее там почти нет) мы увидели подорванный танк, рядом с которым лежал обгоревший труп. Было понятно, что человек погиб совсем недавно», - рассказал Михаил.

На пути к Рубежному они с Анастасией проехали много постов. Михаил угощал ребят сигаретами, которыми он специально закупился заранее, зная, что еда и сигареты в военное время – это самое ценное. Наш корреспондент отметил также, что представители ЛНР встречали их вполне дружелюбно.

На подъезде к Варваровке был блокпост, где боевую вахту несли чеченцы и осетины. По-русски они разговаривали не очень хорошо.

«Они тщательно нас обыскали, проверили мой рюкзак. После мы поехали дальше. В Рубежное нас пускать не хотели, но я объяснил, что являюсь корреспондентом и что еду туда не только по своей работе, а за своими родителями, которые находятся в рубежанской больнице. На подъезде к Рубежному мы видели огромное число неразорвавшихся мин – головки торчали из асфальта. Один раз мы чуть не нарвались на мину. Анастасия, которая везла меня к родителям, успела вывернуть руль, иначе наехали бы на нее сто процентов. В самом Рубежном мы увидели, что люди ходят, как зомби. Все разрушено. Большие повреждения зданий. Много сгоревших домов. Блокпосты на каждом перекрестке. Видно, что люди в огромном стрессе. Ситуация тяжелая.

Когда мы подъехали к больнице, я попросил перегрузить вещи в багажник и побежал в травматологию. В больнице все были очень напуганные. В поисках отца я начал заглядывать в палаты, там было много раненых – гражданских. С осколочными ранениями, без рук-без ног. Я звал отца, он услышал, отозвался. После того как я нашел папу, подошла мама, обнял их обоих крепко. Мама рассказала, что в больнице лежит только один военный из ЛНР, Сергей. Лет тридцати, с пулевым ранением паха. Мама помогла ему дойти до кровати, которая была вся в крови (пеленок нет, простыней тоже нет) и постелила ему чистую пеленку - отдала свою. Я посадил папу на каталку, и вместе с сыном заведующего травматологическим отделением мы довезли его до машины. Мы очень торопились, выезжали в срочном порядке, потому что начала работать артиллерия, очень сильно бахало. Когда ехали обратно, нас также останавливали на всех блокпостах, проверяли. Обратная дорога была легче – мы уже знали, где лежат мины, знали маршрут, где какая дорога. На выезде из Рубежного нас остановил молодой парень, попросил записать его номер и по приезде в Луганск позвонить его маме, сказать, что у него все хорошо, что он жив-здоров. Также на пути из Рубежного к нам подошли ребята и, увидев, что есть продукты, попросили покушать. Я дал им большую палку колбасы и батон. Чеченцы и осетины, дежурившие на блокпосту, нас уже знали. Позитивные, улыбающиеся, они сказали нам: «Все нормально, все хорошо, проезжайте быстрее». Дальше мы поехали в сторону Старобельска. Там можно было купить сигареты и минералку - и за гривны, и за рубли. Быстро заехав в Старобельск, мы отправились дальше. На въезде в Луганск нас остановила спецрота военной автоинспекции (ВАИ). ВАИшники не хотели пускать родителей, потому что у них не было пропуска. Я поговорил с командиром подразделения, объяснил ситуацию. Он, слава богу, нас пропустил, сказал: в виде исключения. В Луганске для нас с родителями уже была подготовлена квартира, которую я снял заранее.

О своем родном городе Рубежном я хочу сказать, что он очень тяжелый, там все разбито, еды нет. Пожары, дым… Люди в основном прячутся - либо в бомбоубежищах, либо в подвалах. Когда был снег, растапливали его, чтобы пить. Когда мы оттуда выезжали, видели фуру – скорее всего, с гуманитаркой. Надеюсь, она доехала до места назначения (там начались обстрелы, все грохотало, бахало везде). А вот что рассказал мне отец. После реанимации он лежал в инфекционном отделении, которое располагается на углу, это отдельное здание. Числа 13-14-го марта туда пришли неадекватные люди. Это были то ли украинские военные (из нацгвардии), то ли бывшие уголовники, которые решили сделать укрепление в отделении или же устроить в нем засаду. Всех лежащих там больных они под дулами автоматов вывели – кто в чем был – на 12-градусный мороз. Отец у меня был неходячий. На улице он оказался голый, в одной пеленке (шапку ему дала какая-то бабушка). Начмед Нина Андреевна взяла папу под руку и довела его до больницы», - рассказал Михаил Бондаренко о том, что происходит сейчас на его родине.

Отметим, мама нашего корреспондента – мужественная, самоотверженная женщина, как и весь коллектив рубежанской больницы. И мама Михаила, и врачи, и заведующие, и главврач - во время обстрелов, под пулями - носили раненым воду из источника: за жизненно необходимой для больных водой все они ходили к расположенной неподалеку церквушке. Персонал больницы, делая все возможное и невозможное, в тяжелейших условиях военного времени изыскивал возможность хотя бы один раз в день кормить пациентов и мирных жителей, находящихся в бомбоубежище, горячей едой.

Редакция агентства «Урал-пресс-информ» желает ему, его близким и всем жителям Донбасса терпения и сил, а также веры в то, что все образуется и жизнь станет такой, как прежде (хотя это вряд ли возможно: даже если больше не будет коварных нападений, стрельбы, взрывов, бомбежек, залечить душевные раны и избавиться от ужасных воспоминаний у людей, восемь лет засыпавших и просыпавшихся в страхе, может и не получиться…).

Напомним, сейчас на Украине проходит специальная операция, начатая по решению президента России Владимира Путина 24-го февраля с целью защиты Донбасса, который на протяжении восьми лет подвергается издевательствам и геноциду со стороны киевского режима.