Три путешествия Юрия Дракова

20 июня завершились соревнования чемпионата и первенства УрФО по спортивному ориентированию. Они проводились на озере Малый Еланчик, где на старт вышло более пятисот спортсменов. Сейчас в самом разгаре знаменитая Чебаркульская многодневка. А осенью участники и победители этих традиционных мероприятий соберутся все вместе не для того, чтобы померяться удалью: в этом году исполняется 40 лет со дня основания колыбели южноуральских ориентировщиков – Челябинской детско-юношеской спортивной школы, первой в России по ориентированию, воспитавшей большое количество мастеров спорта. Первые три десятка лет ее возглавлял основатель – Юрий Драков, тренер высшей категории, педагог и фотограф. Сегодня он рассказывает о деле своей жизни, своих воспитанниках и о себе.

От простого к сложному

– В области очень часто проводятся соревнования российского уровня. Почему именно у нас?

– Во-первых, это связано с тем, что мы в этом вопросе проявляем какую-то инициативу. Во-вторых, наша область очень богата в природном отношении, у нас много довольно интересных ландшафтов. Кроме того, есть некая политика концентрации соревнований по спортивному ориентированию в европейской части страны, и тогда ребятам с Приморья, например, довольно проблематично участвовать в них. По идее, крупные соревнования нужно проводить в разных регионах, сейчас этот процесс находится в стадии становления. А пока же проведение соревнований именно на Урале достаточно объективно: все же восточные территории к нам поближе. К тому же, есть определенное количество специалистов, которые могут это дело организовать, потому что, как ни странно, в российском ориентировании дефицит есть в двух специальностях – среди составителей спортивных карт высокого класса и организаторов соревнований.

– В чем вы видите причину этого недостатка?

– Это связано с общим ходом развития нашей славной страны. В свое время в Челябинской области существовала система подготовки, мы более 20 лет проводили семинары на местах в области, причем комбинированные: три дня занимались туризмом, три дня – ориентированием, причем на достаточно высоком уровне. Мы уже в те годы делали такие вещи, которые сейчас делают не всегда. Потом получился перерыв, когда кадры целенаправленно не готовились. Он и сказался. Сейчас ситуация понемногу выправляется. Идут аттестации, семинар у нас прошел на базе Чемпионата России.

– Сорокалетие школы будет отмечаться осенью?

– Да, в сентябре соберем выпускников и тренеров. Правда, мы не мастаки проводить масштабные юбилеи, какие организуют наши коллеги – во дворцах, с музыкой и цветами. Может, это будет даже в лесу и связано будет с соревнованиями.

А до этого времени попробуем провести серию мероприятий. Пока в народе большого энтузиазма нет, но, я думаю, если мы выйдем с конкретными предложениями, то все получится. Сделаем материал в наш журнал «Азимут», попытаемся выпустить буклет с коллажами разных лет, будем освещать юбилейные мероприятия в СМИ. Это нужно хотя бы из тех соображений, чтобы молодежь знала историю, ведь некоторых людей, занимавшихся нашим общим делом, сейчас нет с нами. Мы попытаемся подвести некоторые итоги и воздать им дань памяти. Точно такой же смысл вложен и в Мемориал первого мастера спорта Вадима Горяйнова, сейчас к этому имени присоединится и имя Михаила Гитиса – судьи всесоюзной категории, основавшего издательство «Абрис».

К сожалению, на сегодняшний день значимость вида спорта обусловлена тем, сколько в этой сфере крутится денег. Возьмите тот же хоккей. Очень большой бум в единоборствах. А если взять наши национальные виды спорта: что вы сейчас слыхали про городки или про лапту?

Мы создавали систему спортивного ориентирования для детей и юношества в области с нуля. Была разработана весьма продуманная система соревнований, оказывалась поддержка начинающим школам, выстраивали систему лагерей, проводили массовые соревнования. Однажды в 81 году в одном только Металлургическом районе Челябинска бежало более 5 тысяч участников.

Популярность нашего вида спорта поддерживали три кита: туристические слеты, слеты самих учителей и семинары. Естественно, самое активное участие в этом принимала наша спортшкола, причем в самых разных городах Южного Урала: мы никогда не стремились к концентрации. Это Москва хотела собрать всех в перовскую школу. А мы открывали филиалы, распространяли ориентирование по области. Нам казалось, что, если все яйца хранить в одном лукошке, то в один прекрасный день все может накрыться медным тазом.

С 2001 года спортшкола действует как отделение областной школы минпроса. Однако мы сохранили ориентирование в спортшколе ЧТЗ на муниципальной лыжной базе, в пятой лыжной школе, в Чебаркуле, хотя там сейчас существуют определенные сложности, в Озерске.

– Ваш труд оказался ненапрасным: школа воспитала немало чемпионов.

– Говоря о воспитанниках спортивных школ и их высоких результатах, мы имеем в виду не столько их достижения в стенах самих школ, но те успехи, что им удалось достичь в дальнейшем. Так и наша школа по спортивному ориентированию стала отправным пунктом для сильнейших ребят, выполнившихмастерский норматив и попавших в сборные команды страны.Михаил Зорин и Наталья Наумова стали мастерами спорта международного класса. В составе сборной вначале СССР, а потом и России выступали и Сахий Губайдуллин, который долгое время, с 1972 по 2001 год работал у нас тренером, и Наталья Карышева (Кукушкина), Игорь Захаров – он сейчас он живет в Москве и стартует среди ветеранов. Лариса Малахова, Марина Гречко (Коновалова) – одна из последних чемпионок Советского Союза, выступала на Чемпионате мира во Франции. Коновалова (Семенова). Лев Россомахин – выступал в составах и школьной, и молодежной сборных. Наталья Шипицына принимала участие в составе молодежной сборной в первенстве мира среди юниоров. Наряду с этим наши подопечные выступали еще на Чемпионате Мира среди студентов.

Такие результаты очень ценны для нас.

Бегом от опасности

– В чем ценность ориентирования как вида спорта?

– В свое время мы проводили анкетирования, чтобы посмотреть на занятия в школе с позиции родителей. Когда человеку хочется отдать ребенка в какой-то вид спорта, он зачастую рассуждает с субъективных позиций. В чем плюсы ориентирования? Во-первых, это общение с природой. Хотя говорят, что, мол, вы бегаете по лесу сломя голову – это не так. Любой вид спорта предусматривает не только соревнования, но и большой объем тренировочной работы, а восприятие природы индивидуально. Вы можете воспринимать природу, сидя на лавке, можете потихоньку прогуливаться. А кто-то бежит – легко, потому что бег для него – обычное состояние. Несмотря на определенную загазованность ближайших лесных массивов, ориентирование выигрывает по состоянию места занятия с точки зрения экологии у бассейна, где много хлора, и у спортивных и тренажерных залов.

В основе него самого лежит естественность. Есть же виды вымученные, как раньше шутили, что один бостонец прокатил сколько-то километров носом горошину по шоссейной дороге. У нас все наоборот. Это достигается за счет того, что человек по природе своей всегда стремится к тому, чтобы знать свое место, знать, где он находится в данный момент. У него есть желание продвинутся в определенном направлении и мысли, как это сделать.

В ориентировании есть определенные элементы экстремальности. Человек находится один в лесу, где болота, бурелом, снег, метель и все, что угодно. Потенциальный уровень опасности в ориентировании, конечно, высок. Но, поскольку в этом виде спорта проводится целенаправленная политика по обеспечению безопасности, то реализуется он довольно редко. А на таком экстремальном фоне и идет воспитание человека, потому что, если он будет сидеть со стаканом теплого чая перед телевизором, то развитие его остается на нуле. Мы упрекаем молодежь в том, что она зачастую не проявляет самостоятельности и ждет указки. В ориентировании люди передвигаются по одному. Человек должен принимать решения, реализовывать их и анализировать их правильность – а что лучше этого может развить самостоятельность?

Для ориентирования характерно оперативное мышление. У меня в детстве была книжка «Рассказы о вещах», и там я прочитал, что, когда изобрели часы, на них была всего одна часовая стрелка, ее вполне хватало. Потом появилась минутная, потом секундная… И даже если вы сравните, как вырос темп жизни, начиная с вашего детства и по сегодняшний день, это будет очень заметно. В ориентировании это выражается очень концентрированно: за короткий промежуток времени на человека обрушивается большой объем информации, которую он должен быстро проанализировать и принять соответствующее решение. Причем в лесу, в условиях интенсивной физической работы. А в наше время при таком темпе жизни оперативное мышление – вещь очень важная.

Если ребенок пришел заниматься ориентированием, то, как правило, он присутствует на занятиях зимой и летом, а значит, получает и атлетическую подготовку за счет кроссов,  и за счет лыж. Достаточно сказать, что у нас есть чемпион мира Эдик Хренников, который, занимаясь ориентированием, выполнил мастерский норматив в лыжных гонках. Или наш воспитанник Сережа Кокорин: он начал в свое время очень продуктивно заниматься ориентированием, был чемпионом страны в эстафете союзных соревнований, а потом увлекся легкой атлетикой и выполнил мастера спорта в марафоне.

И, наконец, можно сказать, что ориентирование занимает большое место в развитии людей с ограниченными физическими возможностями. У нас есть ребята слабослышащие, у нас есть и заслуженный тренер по этому делу, и заслуженный мастер спорта Филиппов. Постоянно проводятся свои соревнования, работа у них построена весьма оперативно: если кто-то показал результат, награждают сразу же. У нас же волынка идет иногда месяцами... И для опорников есть возможность заниматься, они проводят соревнования на специальных дорожках. Выпускник нашего института физкультуры Максим Гречко был мастером спорта, потом у него возникли проблемы со здоровьем, и он какое-то время выступал среди инвалидов, был бронзовым призером на международных соревнованиях. Так что работа там налажена.

– А с какими опасностями сталкивается ориентировщик?

– Есть те, что носят естественный характер. Человек бежит по лесу, там может быть и бурелом, и болото, и скальные участки, и труднопроходимые заросли. Это может усугубляться погодными условиями. Другое дело, что все тщательно продумывается. Например, в советское время на трассе было запрещено пользоваться сотовыми телефонами, но мы выступили с предложением разрешить звонки, и разместили на картах номер, по которому можно было позвонить в случае опасности. На результат это все равно не повлияет, а человек получает определенную страховку.

В целом, уровень опасности зависит от подготовки человека. Например, в Финляндии есть тренирвочные трассы с камнями, болотами, мягким песчаным грунтом – полной коллекцией всех естественных препятствий, которые существуют в районе. А у нас народ набегает объемы в парке по мягким комфортным дорожкам. В результате получается, что они не только психологически, но и физически не готовы к препятствиям.

А кроме того, в последнее время у нас, особенно в пригородной зоне, появились опасности неестественные. В лесу может оказаться братва в неадекватном состоянии. При спортсмене нет средств защиты, только номер, компас и карта. Тем не менее, как говорил мой латышский коллега, ориентировщик всегда убежит…

Семейный забег

– Какие возрасты покорны спортивному ориентированию?

– В нем очень большой возрастной диапазон. Была у нас член сборной страны Наталья Кукушкина, которая занималась ориентированием даже с подготовительными группами детского сада. Конечно, на игровом уровне. Достаточно сильно развито и ветеранское движение. В 95-м году я был на Кубке Мира среди ветеранов, снимал. Мне уже было тогда под шестьдесят, и я считал себя достаточно пожилым и в какой-то мере старым даже человеком. Но, когда я подошел к коридору, по которому бежали группы М-70, М-75, М-80… то понял, что не такой уж я и старый! Может, конечно, не так уж и быстро они бежали, кто-то вообще с клюшкой передвигался, но тем не менее. Такие бегают всю жизнь. Как наши земляки – Георгий Волович и Александр Махов. В последний раз они были в Швейцарии на ветеранском Чемпионате мира, в нем участвовало порядка 4 тысяч человек.

Зачастую ориентирование носит семейный характер. На почве занятий сложилось немало семейных пар. Довольно много лет у нас проводился семейный зачет по трем номинациям: «Дуэт» (мужья и жены), «Братство» (братья и сестры) и «Встреча поколений» (все вместе). Схема зачета была очень простая: есть календарь, в нем указаны соревнования, и любой член семьи, стартовав и закончив любую дистанцию, получал одно очко. У нас такая активная борьба разворачивалась!

Сейчас есть вариации, когда бегут уже три поколения. Одному из первых тренеров нашей спортивной школы, Альберту Николаевичу Гайденко, в этом году исполняется 75 лет. Его сын работает тренером, а внук до последнего времени в младших возрастных группах очень удачно выступал на всероссийских соревнованиях.

«Семейных» много. У одного из наших первых выпускников, Миши Оводова, занимались ориентированием два сына. У нас есть три брата Зорины, все трое – мастера спорта, причем младший, Миша, мастер спорта международного класса. Он бежал 10 лет в сборной СССР, а его сын Егор – призер междунароных соревнований. У старшего  Саши четыре человека в семье занимались ориентированием (жена, сын и дочь), у среднего Виталия – супруга и дочь.

– Может ли оказать занятие ориентированием влияние на выбор профессии?

– Да, причем, в значительной мере профессия бывает связана с картой. Я считаю, что человек должен знать три вещи: алфавит родного языка, таблицу умножения и уметь читать карту. У нас довольно много выпускников, особенно одного тренера, Василия Андреевича Балаева, с которым мы работаем в паре, которые поступали в учебные заведения, специализирующиеся на картографии. В Советском Союзе таких было два – одно в Новосибирске – НИИГАиК, другой в Москве – МИИГАиК. В Санкт-Петербурге готовят военных  топографов, туда тоже поступали наши ребята.

Некоторые избирают профессию тренера, у нас уже довольно много таких, особенно закончивших институт физкультуры.

Многие профессии просто связаны с природой, с лесом. В Чебаркуле работает Алексей Чернышов, он закончил лесотехническую академию, занимался лесным хозяйством.

У меня нет информации, что кто-то из олигархов стартовал в ориентировании. Но могу привести такие примеры: в 70 году еще школьником Сергей Беляев стартовал у нас в Перми на первом первенстве России по лыжному ориентированию, а потом стал доктором наук, возглавлял в Государственной Думе фракцию «Наш дом – Россия». Сейчас он президент Федерации спортивного ориентирования России. Борис Иванович Огородников, один из основоположников ориентирования, - лауреат государственной премии, специалист по аэрозолям и респираторам, до сих пор ездит в Чернобыль со своими разработками. Южноуральцы Александр Блинов, Виктор Феронов, Георгий Волович, Александр Березин, Юрий Вахтин – все это успешные люди, многого добившиеся и определившиеся в жизни. И я верю, что ориентирование им помогло.

– Каким образом?

– Всякий вид спорта – это в какой-то степени модель жизни. Ориентирование относится к сложным видам, и за счет этой многогранности модель получается более реальной, приближенной к настоящей жизни.

И в ориентировании, и в жизни есть период, который называется опережение или прогнозирование. Когда у тебя в руках карта, а это первый источник информации, ты видишь на ней объекты – полянка, горка, дорожка, и, имея эту информацию, ты бежишь и ждешь, когда она появится на местности. То есть – опережаешь, работаешь с карты на местность. Аналогично в жизни бывает: ты предвосхищаешь, какими будут события, они случаются, и ты на них готов реагировать, все идет нормально.

Бывает, что этот процесс нарушается. То есть человек бежал-бежал – и выпал из прогнозирования. Немного «поплыл» и точно не знает, где находится в данный момент. Тогда начинается восстановление, работа с местности на карту. Он видит горку, камень, дорожку – и ищет их на карте. Этот переход от опережения к восстановлению, как правило, у людей молодых, неопытных, эмоционально неустойчивых связан со стрессовым состоянием. Важно это преодолеть.

Движение к цели

– А как вы сами «сориентировались»?

– В моей жизни было три больших путешествия.

Я родился в Запорожье в 37 году. Мой отец Валентин Васильевич был строителем. Началась война. И начались наши разъезды: строителей с семьями погрузили в поезд, я помню, такие большие пульмановские вагоны, и отправили работать на местах над оборонительными объектами и объектами железнодорожного транспорта. Мы были и под Полтавой, и под Москвой, и в Поволжье, в Сибири, и на Северном Урале. И остановились в 43 году здесь, в Чурилово, где строились подъездные пути к Челябинскому металлургическому комбинату. С 45 года я переехал в Челябинск, где пошел в школу.

Вторым путешествием стал достаточно серьезный поход 54 года, я тогда был девятиклассником. Он многое определил в моей жизни, я начал заниматься туризмом, лыжными и пешими горными походами.

А третье непосредственно связано с участием в соревнованиях. Я довольно много ездил, со сборными командами и области, и СССР. За границу, Болгарию, Венгрию и Финляндию.

В соревнованиях я практически не участвовал, меня всегда к общественной деятельности тянуло. Я работал методистом на турбазе, станции юных туристов, в маршрутной комиссии, был даже завучем службы инструкторов при областном клубе туристов. Судил, работал с командами, был в апелляционных жюри, вел съемку. Прошел много интересных горных маршрутов – на Северном Урале, Кавказе, Тянь-Шане, Алтае, в Забайкале. От Балтики до Байкала и от Белого моря до Черного. Все хочу взять карту Советского Союза и отметить, где я был, а то с годами это забывается…

Я могу читать карту, как книгу. Это мне очень интересно. Когда у меня были большие проблемы со здоровьем, я чуть-чуть очухался и стал передвигаться, то попросил ребят принести карты и компас, и передвигался с клюшкой по окрестностям. Карты – как ностальгические воспоминания о тех местах, где ты был. Или возможность представить места, где никогда не будешь…

– Что стало вашим самым большим открытием на этих дорогах?

– Я стал разбираться в людях. Видите ли, наше поколение – совсем другое… Я считал, что наша деятельность, спорт, является целью. И до сих пор так считаю: то, чем мы занимаемся, с одной стороны, нужно людям, а с другой – и нам тоже, потому что мы так устроены. Мы сейчас многого не понимаем, плохо разбираемся в электронике, но благодаря жизненному опыту мы разбираемся в людях, это немаловажно. Причем иногда на интуитивном уровне. Бывает, что чем-то не нравится тебе человек, но нет для этого никаких причин. А потом жизнь пошла-пошла, и – оп! Оказывается, это была не возрастная твоя придурь, а, действительно, человек оказался с червоточинкой.

– Как началось ваше увлечение фотографией?

– Будучи студентом, я в лотерее выиграл «Смену-2». Фотоаппарат был очень легким, с центральным затвором, с большой глубиной резкости. Простенький до упора и безотказный. Если честно, я был свидетелем, когда многие корифеи, снимающие крутыми «Никонами» и «Кэнонами» иногда попадали в условия, когда импортная техника отказывала при низких температурах и ветре. Тогда они скромно из-за пазухи доставали «Смену» и снимали. С ним можно было на любых выдержках работать со вспышкой. А потом, в 60 году, заканчивая институт, я купил зеркальный «Зенит С», он до сих пор у меня «живой». Потом было несколько «Зенитов», и постепенно я подобрал довольно интересный набор объективов, начиная с широкоугольных, фокусом порядка 20 миллиметров, и заканчивая фокусами на 300 миллиметров от фоторужья, а был даже и на 500 миллиметров. Три года с хвостиком снимаю цифровой техникой, «Кэноном». Привыкнуть было непросто, конечно. Я и половины функций в нем не использую. Тут ребята мне подсказали, и я приобрел переходное кольцо, благодаря которому с этим «Кэноном» использую зенитовскую оптику.

– Ваши работы выставлялись в одной из тюрем. Как возникла идея познакомить заключенных с творчеством?

– Я считаю, что на людей, лишенных свободы, это положительно влияет. Есть двухэтажный дом, где живет отряд заключенных, там мои работы и представлены.

Вообще же стационарных выставок у меня было довольно мало: в министерстве радиационной и экологической безопасности, в ЮУрГУ, в Урало-Сибирском доме знаний. И плюс я делаю выставки на соревнованиях. На чебаркульской многодневке мне бы хотелось совместить снимки разных лет, чтобы наглядно показать, как раньше человек бегал, и как сейчас. Чтобы увидел, каким он стал и вспомнил, каким был.

Часть фоторабот я пересылаю в Москву Юрию Сергеевичу Константинову, вице-президенту Федерации. Мы с ним очень давно знакомы, с 69 года. Я часть работ с разных выставок ему отправил, а он выставляет их на заседаниях Федерации и отчетных конференциях и даже ездит с ними по соревнованиям.

– Ваша супруга разделяет ваше увлечение природой (Дамира Дракова – эксперт Общественной палаты Челябинской области по экологическому образованию, президент Челябинского клуба ЮНЕСКО – прим. ред.). В прошлом году вы отметили золотую свадьбу. В чем секрет крепкого брака?

– Мы вместе 51 год – за счет разности характеров, но одинакового отношения к работе. По натуре люди мы категорически разные, я консервативен и считаю, что все вещи должны лежать на своих местах. Она же – наоборот и, если я куда-то отлучусь на полдня, а она, не дай бог, проведет у меня уборку, то все. Обознатушки-перепрятушки, все надо искать, причем те вещи, которые чаще нужны, лежат дальше и глубже. Бутерброд падает маслом вниз, понимаете.

Однако это не мешает нам находить общий язык. Тем более что и моя, и ее работа всегда были для нас на первом месте. Надо признать – в ущерб семье. Как-то пытались компенсировать недостаток внимания к житейским делам, брали детей в лагеря и на соревнования, ходили в одни походы. Сотрудничали. В ее книге есть глава «Использование спортивных карт при прокладке экологических троп»... У нас с Дамирой Курбановной все общее – и знакомые, и интересы.